Сначала я хотел назвать его колобком. Но потом передумал. Всё-таки это был не колобок. Колобок хотя тоже круглый, но глупый. А этот шарик был весёлый, со смешным ртом, как у ковёрного клоуна, с едва заметным носиком и весёлыми глазками. Наверное, раньше он принадлежал маленькой куколке или голышу. Из какого материала его изготовили, я не понял, возможно, из пластика или из особой резины.
Он лежал посередине дороги и весело смотрел в небо. По нему проезжало множество машин-легковых, тяжёлых,грузовых. Машины его нещадно давили, но шарик каждый раз, принимая свой прежний вид,становился круглым.
Минут десять я, в ожидании автобуса, наблюдал за шариком. Мне казалось, что глаза у него после очередного наезда становились грустными, с вековой иудейской печалью, но всё же сквозь эту печаль сквозила лукавая насмешка и извечное еврейское упрямство.
Полицейский тоже заметил шарик, подошёл поближе,но, убедившись в его лояльности. повернулся и ушёл.
Из-за угла показался огромный трейлер и всей своей мощью прокатился по шарику. Шарик превратился в гладкую плёнку. Я вздохнул и пошёл к остановке, но не выдержав, взглянул на то место, где только что лежал шарик, и засмеялся:шарик, вновь приняв прежнюю форму, весело мне улыбался. А тут подоспел автобус.
И человек пустился в тишину.
Однажды днем стол и кровать отчалили.
Он ухватился взглядом за жену,
Но вся жена разбрызгалась. В отчаяньи
Он выбросил последние слова,
Сухой балласт – «картофель…книги… летом…»
Они всплеснули, тонкий день сломав.
И человек кончается на этом.
Остались окна (женщина не в счет);
Остались двери; на Кавказе камни;
В России воздух; в Африке еще
Трава; в России веет лозняками.
Осталась четверть августа: она,
Как четверть месяца, - почти луна
По форме воздуха, по звуку ласки,
По контурам сиянья, по-кавказски.
И человек шутя переносил
Посмертные болезни кожи, имени
Жены. В земле, веселый, полный сил,
Залег и мяк – хоть на суглинок выменяй!
Однажды имя вышло по делам
Из уст жены; сад был разбавлен светом
И небом; веял; выли пуделя –
И все. И смерть кончается на этом.
Остались флейты (женщина не в счет);
Остались дудки, опусы Корана,
И ветер пел, что ночи подождет,
Что только ночь тяжелая желанна!
Осталась четверть августа: она,
Как четверть тона, - данная струна
По мягкости дыханья, поневоле,
По запаху прохладной канифоли.
1924
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
