– Да врешь ты, дура!
Ксюха снова послала меня в объезд, а я уверен, что сегодня прорвусь. Там по обочине чуток, пока камеру не повесили. (Или повесили? Я уже напоролся на прошлой неделе). Там перестроиться, тут втопить, здесь не зевнуть…
– Прорвемся, Ксюша, не дрейфь!
Я люблю ездить на машине. Точнее, я люблю ехать. Даже по утрам, даже по городу. С термокружкой кофе и многими лошадьми под задницей. Люблю оставлять проблемы позади и не люблю камеры. Люблю Москву и знаю ее хорошо. Но в Москве есть пробки… Они такие изменчивые, такие непредсказуемые, но, в отличие от женщин, совсем непривлекательные. Поэтому я завел себе Оксану. Немного сбивчиво, да? Просто я как раз сейчас еду в машине по утренним пробкам. Рывками вырываясь из них и снова попадая. Так, рывками, и думаю. Я бы мог настроить навигатор, чтоб он был Димой, но мне показалось это противоестественным. Мне только Димы в машине не хватало! Я и на Оксану-то ору, а его бы я давно уже прибил! Вообще-то, Оксана умница! Характер у нее ровный и голос, хоть и очень нейтральный, но приятный. Ее невозможно вывести из себя, в отличие от меня – я это ценю.
Но, после очередного обновления (сами понимаете, у живых дам – спа, массаж, а у этой – ПО, то бишь программное обеспечение) наше взаимопонимание улетучилось, и хрупкий мостик виртуальной дружбы рассыпался в прах. Я заметил, что, когда радио начинало вещать про пробки или просто произносить некие ключевые слова, с гаджетом происходило странное. Он начинал пощелкивать, потрескивать и всячески сигнализировать мне, что услышал нечто знакомое и готов строить и перестраивать маршруты по новым направлениям. Тогда я окончательно перестал ассоциировать его с Оксаной, а Оксану с женщиной. Потом все стало даже хуже – я перестал ассоциировать Оксану с человеком. Просто я понял, что именно мне напоминают эти пощелкивания. Так озвучивали в фильмах ужасов огромных пауков-монстров! Какая на фиг тут Оксана?!
Уже давно прошли несколько очередных обновлений ПО. Уже гаджет «вылечился» и начинает предлагать свои поисковые услуги, только услышав слово «Яндекс». Я уже снова дружу с Оксаной, иногда называю Ксюшей и откровенно ругаюсь, когда она тупит. Но все равно, прежней Оксаны у меня уже не будет – уж очень пауки мне неприятны оказались.
Говори. Что ты хочешь сказать? Не о том ли, как шла
Городскою рекою баржа по закатному следу,
Как две трети июня, до двадцать второго числа,
Встав на цыпочки, лето старательно тянется к свету,
Как дыхание липы сквозит в духоте площадей,
Как со всех четырех сторон света гремело в июле?
А что речи нужна позарез подоплека идей
И нешуточный повод - так это тебя обманули.
II
Слышишь: гнилью арбузной пахнул овощной магазин,
За углом в подворотне грохочет порожняя тара,
Ветерок из предместий донес перекличку дрезин,
И архивной листвою покрылся асфальт тротуара.
Урони кубик Рубика наземь, не стоит труда,
Все расчеты насмарку, поешь на дожде винограда,
Сидя в тихом дворе, и воочью увидишь тогда,
Что приходит на память в горах и расщелинах ада.
III
И иди, куда шел. Но, как в бытность твою по ночам,
И особенно в дождь, будет голою веткой упрямо,
Осязая оконные стекла, программный анчар
Трогать раму, что мыла в согласии с азбукой мама.
И хоть уровень школьных познаний моих невысок,
Вижу как наяву: сверху вниз сквозь отверстие в колбе
С приснопамятным шелестом сыпался мелкий песок.
Немудрящий прибор, но какое раздолье для скорби!
IV
Об пол злостью, как тростью, ударь, шельмовства не тая,
Испитой шарлатан с неизменною шаткой треногой,
Чтоб прозрачная призрачная распустилась струя
И озоном запахло под жэковской кровлей убогой.
Локтевым электричеством мебель ужалит - и вновь
Говори, как под пыткой, вне школы и без манифеста,
Раз тебе, недобитку, внушают такую любовь
Это гиблое время и Богом забытое место.
V
В это время вдовец Айзенштадт, сорока семи лет,
Колобродит по кухне и негде достать пипольфена.
Есть ли смысл веселиться, приятель, я думаю, нет,
Даже если он в траурных черных трусах до колена.
В этом месте, веселье которого есть питие,
За порожнею тарой видавшие виды ребята
За Серегу Есенина или Андрюху Шенье
По традиции пропили очередную зарплату.
VI
После смерти я выйду за город, который люблю,
И, подняв к небу морду, рога запрокинув на плечи,
Одержимый печалью, в осенний простор протрублю
То, на что не хватило мне слов человеческой речи.
Как баржа уплывала за поздним закатным лучом,
Как скворчало железное время на левом запястье,
Как заветную дверь отпирали английским ключом...
Говори. Ничего не поделаешь с этой напастью.
1987
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.