Ворона с утра была в дурном настроении. Она повздорила с Первым из стаи. Неподелила с ним кусок селёдки. Первый безоговорочно требовал часть добытого. А она не захотела, и всё. Стая была возмущена.Не вся стая. Часть.Старые вороны возмущялись больше всех. Напоминали о незыблимых традициях, о преемственности поколений, о прерогативе старших над младшими. Ворона слушала,но не соглашалась, больше отмалчивалась.О ней говорили:"Что поделом ей, недаром она белая.Да, такая же как мы, но белая." Она была белая ворона.
Однажды белая ворона попала в дом после пожара. Там было много всякой поживы. И много сажы.Она и незаметила, как стала такой же чёрной как и все. И ей было хорошо.Никто на неё не нападал. Не отнимал съестного.А вот вчера прошёл дождь. Всё смыл. И стая вспомнила, что она не как все, что она белая.
"Да к тому же эта селёдка, будь она неладна,Первый к ней никогда не подлетал. Селёдка ему наверняка была по барабану. Он что-то ещё задумал.А что? Неужели я ему приглянулась. Тогда чего он из-за этой рыбёшки в бутылку полез.Наверное решил себя показать. Кто он и кто я. К тому же белая." Белых в стае было очень мало. Они часто перекаркавались между собой, но крайне осторожно, чтоб не услышали другие.
А вот сегодня её прогнали. Мол, вернёшься когда поумнеешь. Ворона стала охотиться у моря. Там были чайки, и хотя они все были белые, её стали отгонять от съесных остатков. Но она не очень подчинялась и ловко выхватывала нужный кусок, несмотря на нападки морских хозяек.
Вот и сейчас она приметила кусок хлеба с колбасой. Но рядом бегала рыжая собака. Она есть не хотела. Нажралась. Но из вредности крутилась возле остатков. Трое полуголых людей прошли мимо, направляясь к морю. Ещё несколько
частили спортивным быстрым шагом.
"То собака, то люди!-вот жизнь, возмущалась ворона. Этого рыжего кабеля нужно прогнать.Вот ведь гад. Сам не гам, и другому не дам. Люди часто твердят, что животными движит инстинкт. Много они знают! Инстикт! Когда они есть хотят ими что движит? Не инстинкт ли? Попробуй оставь их без еды. так ворон есть начнут. Интересно, а белых ворон будут жрать? Наверное белые как деликатес пойдут. Цену набавят. У них всё за деньги. Хочешь жрать плати,хочешь бабу, тоже плати. Деньги. деньги.Совесть за деньги. Убьют за деньги." Она видела деньги. Даже как-то украла у одного старика блестящую монету. Но потаскала немного в клюве и выбросила за ненадобностью."У нас еда бесплатная, хватает всем. Вон свалка, ешь сколько хочешь. Но там стая.Правда можно к другой примазаться. Врядли они на неё обратят внимание. Там вон и белая видна среди них. А прогонят, вернусь к морю, здесь рыбы полно.Плевать я хотела на стаю. Мне и одной в кайф. А собаку сейчас в зад клюну." И клюнув собаку, полетела в сторону свалки.роман койфман
Будет ласковый дождь, будет запах земли,
Щебет юрких стрижей от зари до зари,
И ночные рулады лягушек в прудах,
И цветение слив в белопенных садах.
Огнегрудый комочек слетит на забор,
И малиновки трель выткет звонкий узор.
И никто, и никто не вспомянет войну —
Пережито-забыто, ворошить ни к чему.
И ни птица, ни ива слезы не прольёт,
Если сгинет с Земли человеческий род.
И весна... и весна встретит новый рассвет,
Не заметив, что нас уже нет.
(Перевод Юрия Вронского)
Будут сладкими ливни, будет запах полей,
И полет с гордым свистом беспечных стрижей;
И лягушки в пруду будут славить ночлег,
И деревья в цветы окунутся, как в снег;
Свой малиновка красный наденет убор,
Запоет, опустившись на низкий забор;
И никто, ни один, знать не будет о том,
Что случилась война, и что было потом.
Не заметят деревья и птицы вокруг,
Если станет золой человечество вдруг,
И весна, встав под утро на горло зимы,
Вряд ли сможет понять, что исчезли все мы.
(Перевод Михаила Рахунова)
Оригинал:
There will come soft rains and the smell of the ground,
And swallows circling with their shimmering sound;
And frogs in the pool singing at night,
And wild plum trees in tremulous white;
Robins will wear their feathery fire,
Whistling their whims on a low fence-wire;
And not one will know of the war, not one
Will care at last when it is done.
Not one would mind, neither bird nor tree,
If mankind perished utterly;
And Spring herself when she woke at dawn
Would scarcely know that we were gone.
1920
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.