— Мамааа! — испуганно закричали Денис и Костя, семилетние близнецы. Сильнейший гром прогрохотал над ночным посёлком и разбудил мальчишек. В комнату вошла мама. В длинном халате и с распущенными волосами, струящимися, как весенние ручьи.
— Дети, не бойтесь, это всего лишь гром. Сейчас будет дождь, а завтра разрешу вам побегать по лужам, — сказала она.
Мальчики переглянулись. Что-то незнакомое показалось им в мамином голосе. Не было того всепроникающего тепла, которое всегда успокаивало. Яркая молния внезапно вспыхнула возле окна. Разбилось стекло. Близнецы услышали странные звуки, напоминающие старушечий смех. Посмотрели на маму. От увиденного они не смогли выговорить ни слова.
Мамино лицо быстро менялось: появлялись морщины, струпья, прыщи. Глаза светились безумием. Волосы торчали, словно никогда не знали расчески. Руки превратились в крючья, на пальцах отрастали черные ногти. Вместо халата висели грязные лохмотья.
— Что, страшно? Идите ко мне, слааадкие. Буду вас мууучить, — вкрадчиво проговорила преобразившаяся мать, протягивая к ребятам корявые руки. Но вдруг ударил такой громище, что дом затрясся, внутри всё завертелось, вихрь подхватил братьев и старуху, долго носился по дому и, наконец, утих.
… Когда утром близнецы проснулись, они подумали, что мама готовит завтрак. Подошли к кухне, заглянули в щелочку: мама была прежней! Только на правом мизинце чернел длинный ноготок...
По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три грека в Одессу
Везут контрабанду.
На правом борту,
Что над пропастью вырос:
Янаки, Ставраки,
Папа Сатырос.
А ветер как гикнет,
Как мимо просвищет,
Как двинет барашком
Под звонкое днище,
Чтоб гвозди звенели,
Чтоб мачта гудела:
"Доброе дело! Хорошее дело!"
Чтоб звезды обрызгали
Груду наживы:
Коньяк, чулки
И презервативы...
Двенадцатый час -
Осторожное время.
Три пограничника,
Ветер и темень.
Три пограничника,
Шестеро глаз -
Шестеро глаз
Да моторный баркас...
Три пограничника!
Вор на дозоре!
Бросьте баркас
В басурманское море,
Чтобы вода
Под кормой загудела:
"Доброе дело!
Хорошее дело!"
Чтобы по трубам,
В ребра и винт,
Виттовой пляской
Двинул бензин.
Вот так бы и мне
В налетающей тьме
Усы раздувать,
Развалясь на корме,
Да видеть звезду
Над бугшпритом склоненным,
Да голос ломать
Черноморским жаргоном,
Да слушать сквозь ветер,
Холодный и горький,
Мотора дозорного
Скороговорки!
Иль правильней, может,
Сжимая наган,
За вором следить,
Уходящим в туман...
Да ветер почуять,
Скользящий по жилам,
Вослед парусам,
Что летят по светилам...
И вдруг неожиданно
Встретить во тьме
Усатого грека
На черной корме...
Так бей же по жилам,
Кидайся в края,
Бездомная молодость,
Ярость моя!
Чтоб звездами сыпалась
Кровь человечья,
Чтоб выстрелом рваться
Вселенной навстречу,
Чтоб волн запевал
Оголтелый народ,
Чтоб злобная песня
Коверкала рот,-
И петь, задыхаясь,
На страшном просторе:
"Ай, Черное море,
Хорошее море..!"
1927
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
