По утрам над тихим микрорайоном то и дело слышался оглушительный гвалт. Это стаи ворон, вынужденные переселяться из старого сквера, оголённого, опиленного и урбанизированного, пытались найти новые места для своих гнёзд. Большинство мечтало пробиться в парк, поближе к неприкосновенным дубам, к закормленным уткам и более высокому уровню жизни. Ради детей, конечно, ради детей. Но туда пускали не всех и на пункте пропуска постоянно возникали стычки. Тогда в воздух поднимались одновременно сотни птиц, пугая своей мистичностью высунувшихся в окна сонных горожан, а пернатые старожилы парка требовали усилить охрану.
- Нам пора - сказал Карл.
Они сидели на куцем обрубке каштана, похожем на раздетое обезглавленное пугало.
- Нам пора - повторил Карл. - Ты же видишь, нашего дома больше нет.
Клара молчала. Она всё понимала, но медлила и медлила. Её не волновало будущее, она была равнодушна к борьбе сородичей за отвоёвывание лучших мест. Последние их с Карлом птенцы давно выросли и устроили самостоятельную жизнь, вряд ли у них будут ещё дети.
- Клара...
- Я не думала... я не думала, что когда-нибудь придётся отсюда уходить вот так... как беженцы.
Последнее слово она выговорила с трудом.
- Мир меняется. Нам не повезло, он начал меняться именно с этого места. Нам просто не повезло...
"Не повезло здесь умереть" - закончил фразу Карл про себя. А вслух добавил:
- Говорят, тут высадят липы.
- А ты помнишь наш первый цветущий каштан, Карл, наше первое свидание?
- Да, конечно. Тот широченный каштан! Ещё в грозу от него отломилась большущая ветка и твоя кузина Карина чуть не сошла с ума, прыгая вокруг упавшего гнезда и набрасываясь на прохожих.
- А наше, наше первое гнездо ты помнишь? И как мне хотелось чего-то вкусненького и тогда ты принёс курицу-гриль? Вот тут, помнишь, вот тут стоял гриль?
- А в эту сторону вплотную к нему "Балашовские колбасы".
- Это было ещё когда вместо "Секонд хенда" был "Рубль бум"!
- Нет, раньше, вход вообще с другой стороны был, а внутри продавали такие блестящие заколки.
- И ты подарил мне золотистую бабочку.
Карл вспомнил её счастливую, с золотистой бабочкой над взъерошенной чёлкой. Как у неё тогда играли пёрышки!
- Клара... Пора, скоро открытие бульвара, приедет губернатор и тот, из Москвы. Ты хочешь, чтобы нас выгнали силой?
Клара вздохнула, спустилась с дерева и они пошли. Клара сильно хромала и давно не могла летать на большие расстояния, только через дорогу и с передышками до гнезда. Они шли по новому асфальту - Карл нетвёрдой походкой, но с высоко поднятой головой и Клара, тяжело дыша и опираясь на крыло мужа. А вслед им мигранты-рабочие с грустными чёрными глазами стучали лопатами по свежеуложенной плитке под развлекательную площадку. Пока прораб не окрикнул:
- Это что нахуй за концерт?
Это праздник. Розы в ванной.
Шумно, дымно, негде сесть.
Громогласный, долгожданный,
Драгоценный. Ровно шесть.
Вечер. Лето. Гости в сборе.
Золотая молодежь
Пьет и курит в коридоре.
Смех, приветствия, галдеж.
Только-только из-за школьной
Парты, вроде бы вчера,
Окунулся я в застольный
Гам с утра и до утра.
Пела долгая пластинка.
Балагурил балагур.
Сетунь, Тушино, Стромынка –
Хорошо, но чересчур.
Здесь, благодаренье Богу,
Я полжизни оттрубил.
Женщина сидит немного
Справа. Я ее любил.
Дело прошлое. Прогнозам
Верил я в иные дни.
Птицам, бабочкам, стрекозам
Эта музыка сродни.
Если напрочь не опиться
Водкой, шумом, табаком,
Слушать музыку и птицу
Можно выйти на балкон.
Ночь моя! Вишневым светом
Телефонный автомат
Озарил сирень. Об этом
Липы старые шумят.
Табаком пропахли розы,
Их из Грузии везли.
Обещали в полдень грозы,
Грозы за полночь пришли.
Ливень бьет напропалую,
Дальше катится стремглав.
Вымостили мостовую
Зеркалами без оправ.
И светает. Воздух зябко
Тронул занавесь. Ушла
Эта женщина. Хозяйка
Убирает со стола.
Спит тихоня, спит проказник –
Спать! С утра очередной
Праздник. Всё на свете праздник –
Красный, черный, голубой.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
