Каждый раз, когда Мурзилыч сбегал из дома, восьмилетний Ванюша не находил себе места. Искал своего друга по всем окрестностям, звал до потери голоса. Бесполезно. Любимый кот не давал о себе знать. Где скрывался Мурзилыч, чем питался - было неведомо. Но проходило недели две, и бесстыжая рыжая морда появлялась возле двери Ванюшиной квартиры. Мурзилыч хрипло мяукал и царапал обивку. Мальчик радовался возвращению друга, прощал ему всё и кормил вкусняшками.
Ванюша любил разговаривать с котом. Учил выполнять команды. Но Мурзилыч неохотно поддавался дрессировке. Он не понимал, зачем надо по сто раз садиться, ложиться и ходить на задних лапах. "Неужели Ванюша думает, что я не понимаю слов? - рассуждал кот. - Всё понимаю. Даже говорить умею. Но не хочу".
Однажды Мурзилыч пропал надолго. Уже месяц прошел, а кота всё не было. Ванюша захандрил, загрустил, и даже заболел. Пролежал с высокой температурой три дня. На четвертый - мальчику стало легче, а еще через день он совсем поправился. Решил пойти погулять. Открыл дверь и увидел Мурзилыча. Тот был худющий, грязный, с надорванным ухом.
- Мурзилыч, неужели тебе дома плохо было? Выбирай: или бродяжничаешь, или живешь у меня, - озадачил кота Ванюша, хотя прекрасно знал, что побег опять повторится.
- Ну, я выбираю тебя, - сказал Мурзилыч, хитро блеснув глазами, и потёрся о Ванину ногу.
Плывет в тоске необьяснимой
среди кирпичного надсада
ночной кораблик негасимый
из Александровского сада,
ночной фонарик нелюдимый,
на розу желтую похожий,
над головой своих любимых,
у ног прохожих.
Плывет в тоске необьяснимой
пчелиный хор сомнамбул, пьяниц.
В ночной столице фотоснимок
печально сделал иностранец,
и выезжает на Ордынку
такси с больными седоками,
и мертвецы стоят в обнимку
с особняками.
Плывет в тоске необьяснимой
певец печальный по столице,
стоит у лавки керосинной
печальный дворник круглолицый,
спешит по улице невзрачной
любовник старый и красивый.
Полночный поезд новобрачный
плывет в тоске необьяснимой.
Плывет во мгле замоскворецкой,
пловец в несчастие случайный,
блуждает выговор еврейский
на желтой лестнице печальной,
и от любви до невеселья
под Новый год, под воскресенье,
плывет красотка записная,
своей тоски не обьясняя.
Плывет в глазах холодный вечер,
дрожат снежинки на вагоне,
морозный ветер, бледный ветер
обтянет красные ладони,
и льется мед огней вечерних
и пахнет сладкою халвою,
ночной пирог несет сочельник
над головою.
Твой Новый год по темно-синей
волне средь моря городского
плывет в тоске необьяснимой,
как будто жизнь начнется снова,
как будто будет свет и слава,
удачный день и вдоволь хлеба,
как будто жизнь качнется вправо,
качнувшись влево.
28 декабря 1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
