Не знаю, сколько бы это могло продолжаться, если бы я, не встретил Ирэн. Люди, которые любят друг-друга, стремятся быть вместе, а чтобы сделать счастливой Ирэн, я должен с ней расстаться. Даже объяснить ничего не могу. Сейчас, я спасаю ей жизнь. Для меня, это совсем необычно, но жизнь Ирэн, так наивна, чиста и так красива, что у меня нет другого выхода. Ведь я люблю её.
Стоя, во всех смыслах, на краю, и глядя в чернеющую под ногами бездну, я совершенно спокоен. Говорят, что в такие моменты, человек, вспоминает всю свою жизнь. Но это не так. По крайней мере, на меня, это не распространяется. Я, думаю только об Ирэн, о том, что мне предстоит сделать, и вспоминаю давний разговор с отцом.
Ясным летним днем, отец отвел меня на бойню. Я был удивлен, ведь по воскресениям бойня не работает. Но отец, остановился не доходя до самой бойни и указав на неё рукой, сказал:
- Примерно так, будет выглядеть твой мир.
Мы сели на землю, и немного подумав, отец продолжил:
- Первое, что ты должен запомнить, это то, что Бога нет. Ты рожден во грехе, грешным и умрешь. Ты проклят, и ответ, ты будешь держать не перед Богом, а перед Дьяволом. Он придет за тобой, когда настанет время, как приходил за всеми мужчинами нашего рода, на протяжении 312 лет. Посмотри вокруг, сын. Что ты видишь? Человек, живущий напротив нас, выращивает свиней, сосед справа рыбак, дальше кузнец, молочник, врач. Их отцы и деды, были также, врачами, молочниками, кузнецами. Они, обычные люди, которые живут, работают, размножаются, познают радости жизни, трепет любви, горечь потерь и благодать забвения. Они ходят в церковь, зажигают свечи и молятся о спасении души. Для тебя, мой сын, спасения нет. Ты рожден стать убийцей, и ты станешь им. Как стал я, мой отец, дед, прадед, и так из века в век. Наш род – род убийц. В этом ремесле, нам нет равных. Это началось очень давно, когда твой дальний предок, чье имя никогда не будет произнесено, убил своего первого человека. Убил жестоко и холодно, без сожалений, за любовь и деньги. С этого дня, в нашем роду, на свет появляются только мальчики, которые слишком рано становятся мужчинами. Нас не спрашивают, готовы ли мы нести этот крест, нам его просто кладут на спину и погоняя, лупят кнутом. Мы обрекаем на несчастье всех женщин, которые нас любят, и наши матери и жены, умирают молодыми, едва успев родить на свет, очередное дитя порока.
Сейчас, тебе девять. К четырнадцати годам, ты в совершенстве овладеешь ножом и мечом. В семнадцать, ты будешь попадать пулей в грошовую монету с расстояния в 400 шагов. Твои мышцы и сердце, станут каменными, а рассудок холодным, как горный лед. Твой знак 313 и к тому времени, когда у тебя родится сын, ты убьешь 732 человека. И когда ты станешь вдовцом, а твоему сыну исполниться девять, ты будешь рассказывать ему то, что я рассказываю тебе сейчас.
Когда мне исполнилось одиннадцать, я попытался изменить то, что называют судьбой. Я пытался стать садовником, но цветы вяли, хотел пасти коров, но их драли волки. Тогда, я пришел к соседу, отцу того человека, который сейчас выращивает свиней. Он согласился взять мне в свинопасы, но в первый же день, свиньи наелись чумной травы и утром следующего дня, подохли от животной падучей. Когда их хозяин и наш сосед, хотел меня ударить, я убил его. Я проткнул ему горло ключом от хлева. Пока он истекал кровью, я смотрел на него и не чувствовал жалости, я повернулся и не спеша побрел к отцу, твоему деду, который ждал меня на пороге дома, с крышей цвета свежей крови. Так, стал убийцей я. А очень скоро, им станешь и ты. Вставай, сегодня нам нужно сходить на могилу твоей матери.
Вот то, что сказал мне отец. Сейчас, мне 34 года, за свою жизнь, я убил 731-го человека, а сегодня, мне предстоит совершить самое главное убийство в своей жизни. Этому, нужно положить конец. Сделать то, на что не решались мои предки. Пока не поздно.
Я держу в руке, отличный инструмент, которым владею виртуозно – «Беретта 38». Через несколько секунд, жестокой лаской, порох опалит мне висок, а раскаленная до бела пуля, пробив черепную кость, рассечет мозг и выйдет наружу почти холодной. Мое тело рухнет вниз, но не упадет на дно ущелья. Я отправлюсь прямиком в Ад, где мне самое место.
Как делал уже много раз, я делаю глубокий вдох, поднимаю руку, на выдохе произношу имя – Ирэн, и считаю до трех.
Раз, два, три….
Дорогая передача! Во субботу чуть не плача,
Вся Канатчикова Дача к телевизору рвалась.
Вместо, чтоб поесть, помыться, уколоться и забыться,
Вся безумная больница у экрана собралась.
Говорил, ломая руки, краснобай и баламут
Про бессилие науки перед тайною Бермуд.
Все мозги разбил на части, все извилины заплел,
И канатчиковы власти колят нам второй укол.
Уважаемый редактор! Может лучше про реактор,
Про любимый лунный трактор? Ведь нельзя же, год подряд
То тарелками пугают, дескать, подлые, летают,
То у вас собаки лают, то руины говорят.
Мы кое в чем поднаторели — мы тарелки бьем весь год,
Мы на них уже собаку съели, если повар нам не врет.
А медикаментов груды — мы в унитаз, кто не дурак,
Вот это жизнь! И вдруг Бермуды. Вот те раз, нельзя же так!
Мы не сделали скандала — нам вождя недоставало.
Настоящих буйных мало — вот и нету вожаков.
Но на происки и бредни сети есть у нас и бредни,
И не испортят нам обедни злые происки врагов!
Это их худые черти бермутят воду во пруду,
Это все придумал Черчилль в восемнадцатом году.
Мы про взрывы, про пожары сочиняли ноту ТАСС,
Тут примчались санитары и зафиксировали нас.
Тех, кто был особо боек, прикрутили к спинкам коек,
Бился в пене параноик, как ведьмак на шабаше:
«Развяжите полотенцы, иноверы, изуверцы,
Нам бермуторно на сердце и бермутно на душе!»
Сорок душ посменно воют, раскалились добела.
Вот как сильно беспокоят треугольные дела!
Все почти с ума свихнулись, даже кто безумен был,
И тогда главврач Маргулис телевизор запретил.
Вон он, змей, в окне маячит, за спиною штепсель прячет.
Подал знак кому-то, значит, фельдшер, вырви провода.
И нам осталось уколоться и упасть на дно колодца,
И там пропасть на дне колодца, как в Бермудах, навсегда.
Ну а завтра спросят дети, навещая нас с утра:
«Папы, что сказали эти кандидаты в доктора?»
Мы ответим нашим чадам правду, им не все равно:
Удивительное рядом, но оно запрещено!
А вон дантист-надомник Рудик,у него приемник «Грюндиг»,
Он его ночами крутит, ловит, контра, ФРГ.
Он там был купцом по шмуткам и подвинулся рассудком,
А к нам попал в волненьи жутком,
С растревоженным желудком и с номерочком на ноге.
Он прибежал, взволнован крайне, и сообщеньем нас потряс,
Будто наш научный лайнер в треугольнике погряз.
Сгинул, топливо истратив, весь распался на куски,
Но двух безумных наших братьев подобрали рыбаки.
Те, кто выжил в катаклизме, пребывают в пессимизме.
Их вчера в стеклянной призме к нам в больницу привезли.
И один из них, механик, рассказал, сбежав от нянек,
Что Бермудский многогранник — незакрытый пуп Земли.
«Что там было, как ты спасся?» — Каждый лез и приставал.
Но механик только трясся и чинарики стрелял.
Он то плакал, то смеялся, то щетинился, как еж.
Он над нами издевался. Ну сумасшедший, что возьмешь!
Взвился бывший алкоголик, матерщинник и крамольник,
Говорит: «Надо выпить треугольник. На троих его, даешь!»
Разошелся, так и сыплет: «Треугольник будет выпит.
Будь он параллелепипед, будь он круг, едрена вошь!»
Пусть безумная идея, не решайте сгоряча!
Отвечайте нам скорее через доку-главврача.
С уваженьем. Дата, подпись... Отвечайте нам, а то,
Если вы не отзоветесь мы напишем в «Спортлото».
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
