Большие теплые капли стучались в мою ладонь, напрашиваясь в друзья. Разбиваясь насмерть, они с удивлением стекали по ладони, сливались на тыльной стороне в новые капли поменьше, которые, так и не найдя единения со мной, разочарованно срывались вниз. Я не понимал, как мне поступать. Если я хотел принять их дружбу, мне бы надо было как-то открыться навстречу им? Они бы проникли в меня, смешались с кровью. Может, они как-то измерили мою суть или (меняя букву) изменили бы мою суть? Может, я физиологически изменился бы? Эдакий Человек Дождя. Скорее, Человек-Дождь. А по факту, человек, простудившийся в дождь.
Я опустил руку, вышел из-под навеса и поднял лицо к небу. Огромная капля тут же угодила мне в правый глаз. «Вот так дружба», — я забежал обратно. Запахло сиренью. «Нет, уже не выманишь, дружок», — подумал я. Дождь извинялся и пытался мириться. Ветер поменял направление, и косые струи тут же принялись мыть мои туфли. Мы с Ликой отступили на шаг. Дождь разочарованно прошелестел по ступенькам парадного и ушел на мостовую. Запахло намокшей горячей пылью. «Уже совсем лето», — подумал я, глядя на пузырящиеся под солнцем лужи. Дождь понял, что задача с олицетворением себя ему не по зубам; поник, стал собираться домой. Мне стало грустно, и я почувствовал себя предателем. Не то, что Белла Ахатовна...
— Смотри, — Лика ткнула меня в бок, — Смотри, какая радуга!
Я понял! Он простил меня. Уходя, он подарил нам радугу.
— Спасибо, друг! —я выглянул наружу.
Последняя огромная капля звонко шмякнулась в лоб. Все-таки он претендовал на «Июльский дождь» —требовал от меня анализа и переосмысления. Нет уж, Марлен Мартынович, всему свое время! У меня — июнь!
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
над сумеречными деревьями звенящие, звенящие голоса,
в сумеречном воздухе пропадающие, затихающие постепенно,
в сумеречном воздухе исчезающие небеса?
Блестящие нити дождя переплетаются среди деревьев
и негромко шумят, и негромко шумят в белесой траве.
Слышишь ли ты голоса, видишь ли ты волосы с красными гребнями,
маленькие ладони, поднятые к мокрой листве?
"Проплывают облака, проплывают облака и гаснут..." -
это дети поют и поют, черные ветви шумят,
голоса взлетают между листьев, между стволов неясных,
в сумеречном воздухе их не обнять, не вернуть назад.
Только мокрые листья летят на ветру, спешат из рощи,
улетают, словно слышат издали какой-то осенний зов.
"Проплывают облака..." - это дети поют ночью, ночью,
от травы до вершин все - биение, все - дрожание голосов.
Проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит,
привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем,
среди черных ветвей облака с голосами, с любовью...
"Проплывают облака..." - это дети поют обо всем.
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
блестящие нити дождя переплетаются, звенящие голоса,
возле узких вершин в новых сумерках на мгновение
видишь сызнова, видишь сызнова угасающие небеса?
Проплывают облака, проплывают, проплывают над рощей.
Где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,
все рыдать и рыдать, и смотреть все вверх, быть ребенком ночью,
и смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат.
Где-то льется вода, вдоль осенних оград, вдоль деревьев неясных,
в новых сумерках пенье, только плакать и петь, только листья сложить.
Что-то выше нас. Что-то выше нас проплывает и гаснет,
только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.
1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
