Зайдет про воровство речь при мне, я молчу себе в тряпочку, не бросаю в чужой огород камушки – уж больно скользкая эта тема. Что и не удивительно – рыльце у самого в пушку.
Мало того, стоит только вспомнить кое-какие случаи из собственной жизни, так сразу вижу, криминальные наклонности во мне еще в детстве откровенно присутствовали, и никуда они, похоже, не делись, а лишь придавленные разного рода "нельзя" затаились на время, выжидая удобного случая, чтоб явиться во всей неприглядной красе на свет божий.
Простой вот пример: родители как-то пошли в гости и взяли меня с собой.
У приятеля отца, у которого собралась компания отметить уж не помню какое событие, оказался сын, примерно моего возраста. Только взрослые уселись за праздничный стол, мальчишка говорит мне:
- Айда на улицу, - и сует в руку проволочку.
- Это зачем? – спрашиваю с любопытством.
- Рыбу в магазин привезли, - отрезал он и в дверь.
Я за ним, хотя ничего не понял, но чувствую, приключение ждет впереди, и с ходу в азарт вошел.
Надо бы сказать теперь, что на первом этаже того дома располагался гастроном. Само собой, товар в него завозили со стороны двора.
И вот вышли мы из подъезда только, мой вожатый глянул на бочки, одиноко стоявшие у задней двери в магазин и сразу к ним. Понятно, я следом.
Память о ядреном вперемежку с пряностями соленном духе, что источали те пузатые сосуды из дерева, по сей день кровь будоражит.
У одного из них мальчишка остановился, загнул один край своей проволоки наподобие крючка, сунул ее в щель между клепками, вытащил из бочки кильку и тут же в рот.
Я стоять истуканом не стал, сейчас же последовал примеру нового друга и через какую-нибудь секунду другую уже наслаждался вкусом первой добычи.
Однако только успели мы разжиться по три четыре рыбки на брата, как из двери магазина выходит какой-то угрюмого вида мужчина, гаркает во всю ивановскую:
- Я вас сейчас шпана малолетняя, - и к нам.
Мы сломя голову врассыпную кто куда. Помню, бежал я со всех ног, но не страх испытывал, что меня догонят, а жалость, что не успел выхватить из бочки последнюю рыбку. То ли крупная она оказалась, что не пролезла в щель, то ли зацепил ее неудачно, только пришлось ее оставить вместе с проволокой в бочке.
И сегодня меня не то настораживает, что воровал я копеечную кильку, а то, что до сих пор кажется, что вкусней ее никогда ничего не ел.
Золотистого меда струя из бутылки текла
Так тягуче и долго, что молвить хозяйка успела:
- Здесь, в печальной Тавриде, куда нас судьба занесла,
Мы совсем не скучаем,- и через плечо поглядела.
Всюду Бахуса службы, как будто на свете одни
Сторожа и собаки, - идешь, никого не заметишь.
Как тяжелые бочки, спокойные катятся дни.
Далеко в шалаше голоса - не поймешь, не ответишь.
После чаю мы вышли в огромный коричневый сад,
Как ресницы на окнах опущены темные шторы.
Мимо белых колонн мы пошли посмотреть виноград,
Где воздушным стеклом обливаются сонные горы.
Я сказал: виноград, как старинная битва, живет,
Где курчавые всадники бьются в кудрявом порядке;
В каменистой Тавриде наука Эллады - и вот
Золотых десятин благородные, ржавые грядки.
Ну, а в комнате белой, как прялка, стоит тишина,
Пахнет уксусом, краской и свежим вином из подвала.
Помнишь, в греческом доме: любимая всеми жена,-
Не Елена - другая, - как долго она вышивала?
Золотое руно, где же ты, золотое руно?
Всю дорогу шумели морские тяжелые волны,
И, покинув корабль, натрудивший в морях полотно,
Одиссей возвратился, пространством и временем полный.
11 августа 1917, Алушта
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
