В незабвенную эпоху застоя служил я срочную механиком на Урале в полку тяжелой авиации.
Как там у Бродского: "лучший вид на этот город – если сесть в бомбардировщик…" Да уж.
И вот однажды вызвал меня замполит части (относившийся ко мне, как отец родной) и сказал:
- Арсений, тут из штаба округа журналист приехал. Ему надо, чтоб кто-нибудь из солдат написал статейку в газету о войсковом товариществе. И даже гонорар обещал… Возьмешься?
- Не вопрос, товарищ подполковник. Дело нехитрое.
Журналист оказался улыбчивым капитаном с университетским значком. Мы с ним как-то сразу нашли общий язык. Сначала он начал мне обрисовывать задачи будущей статьи, но, выслушав несколько моих реплик, понял, что со мной ему очень даже повезло.
- Ну ты, Арсений, в курсе. Роль партии в воспитании сознательного бойца, дружба народов, взаимопомощь и прочая…
Капитан резко дал по тормозам и, проглотив готовое сорваться слово, продолжил после паузы:
- И прочие качества, характерные для нашей армии. Сколько тебе времени надо?
- Минут сорок.
- Силен! Зайду через час.
В назначенное время статья была готова. Капитан прочел ее и посмотрел на меня с уважением и сарказмом. Мол, далеко пойдешь, если не остановят вовремя.
А через неделю вся наша эскадрилья пребывала в настроении весьма шаловливом.
Газета с моим опусом передавалась из рук в руки. И никто из начальства (кроме старшины эскадрильи прапорщика Белоконя) не догадался вроде бы, что статейка была издевательским фельетоном, где всё было поставлено с ног на голову.
Заклятые враги оказались закадычными друзьями, обсуждающими в курилке итоги партийного пленума; узбеки читали по вечерам "Малую землю", а армяне с азербайджанцами сидели в ленинской комнате и делились информацией о притеснении негров в Соединенных Штатах Америки…
Мой стёб был оценен весьма высоко. И я купался в лучах заслуженной славы.
Но был у нас некий Вася Панасюк. Сельский паренек из Винницкой области. Спокойный, незлобивый и глупый.
Но, как говорится, себе на уме. И зависть его ко мне просто зашкаливала.
А когда пришло извещение об авторском гонораре, то Вася вообще впал в состояние мечты о таком же писательском успехе.
Газета прислала мне 25 рублей с копейками. Для солдата это было почти состоянием…
Видя, как мается Василий, я посоветовал ему:
- Вась, а ты стихи туда пошли. Да понимаю я, что не умеешь. Возьми у Пушкина. Он вон сколько томов насочинял! Думаешь, в редакции все его стихи помнят? Отправь туда стишок как свой. Пройдет на ура. Еще бы они Пушкина не напечатали!
Сказал и забыл.
Но дней через 10 ко мне подошел Вася с сияющей физиономией. И протянул фирменный бланк окружной газеты. Где было написано примерно следующее: как вам не стыдно, товарищ Панасюк, присваивать стихи нашего классика, выдавая их за свои? Это же позор, несовместимый с элементарной этикой. Если вы еще раз позволите себе такой плагиат, то мы сообщим об этом вашему командиру! И т.д. и т.п.
- Вася! Ты что, действительно послал туда Пушкина? Я же пошутил! А с чего ты довольный такой?
Вася аккуратно сложил листок и заулыбался еще шире:
- Дома покажу, как мне из газеты письма писали… В дембельском альбоме гарно смотреться будет!
До этого момента я полагал, что фраза «помереть от смеха» носит в себе признаки гротеска. Но экспериментальным путем подтвердил ее буквальный смысл.
У меня начались спазмы верхних дыхательных путей, и я безуспешно пытался втянуть в себя хоть немного воздуха.
И лишь здоровая молодость помогла мне выбраться из передряги.
А Васе я даже позавидовал. Такого по жизни беда не прошибет. Отрикошетит!
Одинокая птица над полем кружит.
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
Забывая, каков над землей небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул -
До чужой лишь потом докатился черед.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без конца
И следов, что навеки ушли в темноту.
И еще не бывает, чтобы я стервеца
Не настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного - умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нитьбудь в доме светил огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке...
Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.
Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь! - улыбнувшихся мне...
...Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
