За пару дней до Дня Победы у меня потерялся кот. Еще днем ходил за мной по пятам, «помогал» выкраивать укрытие на грядки. А потом пропал. Я поначалу не волновалась – его ночные загулы не редкость. Подождала до двух ночи, и спокойно пошла спать. Погода хоть и не совсем летняя, но вполне теплая. Не замерзнет, подшерсток густой, да и диван на веранде имеется. В крайнем случае, постучит в окно – он это делает виртуозно. Для него ведь что главное? Правильно – достучаться до хозяйки, которая спит так, что пушкой не разбудить. И он научился.
Шухер – кот любознательный, гуляет много, ходит далеко. Говорят, что его встречали даже в деревне, что в паре километров от нашего товарищества. А мальчишки видели его в лесу – лазил по деревьям за птичками. Кроме любознательности у Шухера есть еще одна привлекательная для любителей животных черта – он обожает поглаживания с почесываниями. Протяните к нему руку, и все – кот весь ваш. Будет подставлять бока, мурлыкать от удовольствия, требовать все новых и новых щекотаний, хватать за руку, тянуть к себе, словно говоря: «Эй, ну что ты! Давай еще! Еще хочу!». Но взять кота на руки никому не удавалось, даже мне, его любимой хозяйке. Вырывается, кусается, царапается. То есть поймать Шуху проблематично.
Утром 8 мая поднялась ни свет, ни заря. Такое для меня противоестественно. Я – сова, ложусь поздно, вставать рано не получается. В семь утра я просыпаюсь, да и то – по будильнику, если нужно, к примеру, в аэропорт. Выйдя на улицу, я не обнаружила кота. И вот тут мне стало тревожно. Дождь лил всю ночь, и с раннего утра стоял сплошной стеной. Наскоро выпив кофе, облачившись в дождевик и резиновые сапоги, я пошла к ближайшей дороге. Всякое ведь бывает, а вдруг коту захотелось изведать новые места, и он решил перебежать на другую сторону, в другой, незнакомый лес?
Прошла пару километров по дороге с двух сторон, обшарила все овраги, убедилась, что моего питомца нигде нет. Это несколько успокоило. Я еще раз прошлась по нашему садовому товариществу. На всякий случай.
Встретила охранника. Он рассказал про место, где обычно собираются местные котяры: подраться, поиграть, поискать пару. Сходила и туда. Но не нашла ни одного хвостатого – дождь разогнал всех по домам. Пришлось возвращаться домой.
А потом у нас сломался телевизор. И пришлось везти его в ремонт. Я предложила поехать на моей машине, но муж здраво рассудил, что в такую погоду лучше не заниматься перестановками авто. Его машина первая у ворот, вот на ней и поедет телевизор. Ремонтироваться.
Знать бы всё заранее… Но у нас, видимо, напрочь отсутствует интуиция… У обоих.
Когда везли телевизор из ремонта, я всю дорогу думала о том, что хорошо было бы коту уже и появиться дома. Мои мысли оказались не материальны. Веранда по-прежнему зияла пустотой. И любимое кресло Шухеро тоже пустовало.
– Возможно, Шухер где-то отсиживается, пережидает ливень, – сделал предположение муж (кажется, он переживал даже больше меня). – Лишь бы был жив, а дорогу найдет, ты ж его знаешь.
Еще бы мне не знать! Позапрошлым летом старший кот Борщик (сейчас его нет с нами, тихо-тихо «ушел» прошлой осенью), который обычно не покидал пределы участка, неожиданно вышел за ворота и подался, куда глаза глядят. Вот только куда именно они глядели – непонятно. Борька ведь был всегда труслив в этом отношении, и что на него нашло, с чего вдруг ушел в загул?.. Два дня мы бегали по участкам, кис-кискали, звали его по имени – бесполезно, как в воду канул. Внешне Борщ был красавцем, с невероятной чистоты и глубины глазами. И добрейшей души животина. Толстый, упитанный, с лоснящейся шерстью тигровой расцветки. Такого любой захочет пригреть. Наревелась я те два дня – будь здоров. Борьке в ту пору было 13 лет – приличный срок для того, чтобы крепко привязаться. Впрочем, все наши питомцы всегда считались членами семьи.
Тогда я обратилась к Шухеру с вопросом, просто так, что называется, на дурочка:
– Шухочка, а ты не знаешь, куда делся Боршик? Может, пойдешь, поищешь его?
Не поверите! Но Шухер внимательно посмотрел на меня, мне показалось, что задумчиво, словно размышляя, а потом, молча, развернулся и пошел к калитке (он под нее ныряет, когда уходит гулять). Спустя совсем непродолжительное время мы лицезрели картину: по дороге между участками плелся Борщ, исхудавший, поникший, а за ним вышагивал Шухер, и даже подталкивал старшего брата, бодал его, когда тот останавливался.
Так что наш черный кот для нас настоящий подарок и чудо.
В то же лето однажды потерялся кот дочери. Мы даже заморачиваться не стали, сразу обратились к Шухе:
– Бисквит потерялся, иди-ка ты его поищи, дорогой.
И ведь привел! Буквально через полчаса. И тоже подталкивая. Короче – пастухом бы его в стадо к коровам. Так растопчут ведь. Пусть уж лучше нашу живность пасет.
Дождь не прекращался до самой ночи. Кот так и не вернулся. Я старалась занять себя любой работой, чтобы отвлечься. В перерывах обзванивала знакомых, просила сразу сообщить, если повстречают Шухера. Еще написала объявления. Съездили с мужем, повесили в самых посещаемых человеками местах: у выхода из товарищества, у помойки, у магазина.
Стоило хоть на минуту отвлечься, в голову сразу лезли дурацкие мысли, глаза сами собой увлажнялись, в носу начинало щипать, виски становились горячими, а дыхание затрудненным. Еще одна бессонная ночь тянулась слишком долго. И снова ранний подъем, и опять день без желтоглазого любимца. Хоть дождь прекратился. А в огороде всегда много работы. Трудилась практически без перерывов.
В какой-то момент услышала, как муж о чем-то говорит по телефону, а потом срывается с места, бежит к своей машине, бросая мне на ходу: «Срочно открывай ворота, мне позвонили, у пруда видели похожего кота…».
Муж уехал, а я так и осталась стоять до его возвращения у распахнутых ворот. Вернулся быстро и один. Буркнул зло:
– Кот у пруда есть, но чужой. Тоже черный, побитый, одноглазый. Вот кто его так?
Третье утро без Шухера. Я уже не бегу к калитке, как это делала каждые полчаса два последних дня. Просто отдергиваю штору и выглядываю через окно на открытую веранду. Пусто, ни единого черного пятнышка. Муж уехал еще вчера, вызвали срочно на работу. Завтракать не хочется. Ограничиваюсь кофе без сахара и решаю съездить в магазин. Давно нужно было кое-что прикупить в хозяйственном. Беру рулетку, что бы проверить – войдет ли покупка в салон. Подхожу к окну, щелкаю ключом зажигания. Одновременно со щелчком, как черт из табакерки, в районе руля моего автомобиля выскакивает характерный ушастый силуэт. Брелок и рулетка выпадают из моих рук. В первый момент шок и столбняк. Но всего на несколько секунд. А потом с воплями и проклятьями я несусь к машине. Шухер ждет. Открываю дверцу, в нос ударяет едкий запах аммиака, но я пока не обращаю на это внимание, мой взгляд прикован к Шухе. Я хватаю его, тискаю, целую. А он впервые не вырывается. Первые пару-тройку минут. Дома он первым делом припадает к миске с водой, потом переключается на еду, снова на воду, и так поочередно раз пять-шесть.
Вот такая грустная история… Двое с половиной суток кот провел запертый в автомобиле. Какое счастье, что погода была пасмурной, лил дождь, и Шухер не задохнулся, если бы случилась жара.
Однако странно, почему он не подавал голоса? И почему не показывался нам на глаза? Ведь мы постоянно ходили мимо машины. Раз тридцать за день, не менее. Боялся, что будем ругать за то, что испортил сиденья? И потому затаился? А я и не ругала. Жив, и это уже хорошо.
Когда оценила ущерб от катастрофы, поняла, что сама вряд ли справлюсь. Но на всякий случай съездила в зоомагазин и прикупила несколько флаконов со средствами для удаления запахов и кошачьих меток. Ехать несколько часов до Москвы будет нереально трудно, если не попытаться провести обработку.
Извела целый флакон чудодейственной жидкости, оставляла машину открытой почти на сутки. Запахи поубавились, но все равно никуда не делись. А противогаз приобрести я как-то не догадалась. Да и остановили бы меня на первом же посту ГИБДД, надень я такой камуфляж. Потому ограничилась медицинской маской. Ею сейчас никого не удивишь.
Как мы добрались до города – описывать не буду. Скажу одно – с трудом. Сразу же по приезду я приступила к поискам автосервиса с услугой химчистки. На выручку пришла подруга и посоветовала прекрасную автомойку, куда она сама однажды сдавала машину перед продажей для наведения лоска.
Мне повезло. На автомойке, которая оказалась круче некуда, я попала на акцию: при заказе комплекса услуг скидка 50%. А отдельная услуга по устранению последствий почти трехдневного пребывания в машине Шухера стоила практически столько же. Ну, я и заказала этот самый комплекс. Мне отмыли все: не только сам салон, но и днище, и диски, и мотор, и кузов, достали самые недоставаемые уголки – автомобиль сиял, словно я только что приобрела его. Не смотря на проведенную ароматизацию (тоже входило в комплекс услуг), запашок все же витает, но едва уловимый. Мойщики сказали, что постепенно выветрится. Они очень прониклись моей историей и постарались на славу. А один клиент, тоже, видимо, проникшейся, преподнёс мне в подарок пахучую висюльку. Кстати, приятно пахнет и совершенно не раздражает.
И я сделала вывод, что не только нет худа без добра, но и добра нет без худа. Когда бы я позволила себе такую вот роскошь? На этой автомойке машины исключительно представительского класса, я со своей скромницей среди «мерсов» и «порше» смотрелась дико и несуразно. Села за руль и настроение сразу скакануло на порядок. «Ничего, Шуха, – сказала себе, – я не в обиде, вот только зря ты боялся подать голос. И прости свою непутевую хозяйку. Даю слово, больше такого не повторится».
Небо.
Горы.
Небо.
Горы.
Необъятные просторы с недоступной высоты. Пашни в шахматном порядке, три зеленые палатки, две случайные черты. От колодца до колодца желтая дорога вьется, к ней приблизиться придется - вот деревья и кусты. Свист негромкий беззаботный, наш герой, не видный нам, движется бесповоротно. Кадры, в такт его шагам, шарят взглядом флегматичным по окрестностям, типичным в нашей средней полосе. Тут осина, там рябина, вот и клен во всей красе.
Зелень утешает зренье. Монотонное движенье даже лучше, чем покой, успокаивает память. Время мерится шагами. Чайки вьются над рекой. И в зеленой этой гамме...
- Стой.
Он стоит, а оператор, отделяясь от него, методично сводит в кадр вид героя своего. Незавидная картина: неопрятная щетина, второсортный маскхалат, выше меры запыленный. Взгляд излишне просветленный, неприятный чем-то взгляд.
Зритель видит дезертира, беглеца войны и мира, видит словно сквозь прицел. Впрочем, он покуда цел. И глухое стрекотанье аппарата за спиной - это словно обещанье, жизнь авансом в час длиной. Оттого он смотрит чисто, хоть не видит никого, что рукою сценариста сам Господь хранит его. Ну, обыщут, съездят в рожу, ну, поставят к стенке - все же, поразмыслив, не убьют. Он пойдет, точней, поедет к окончательной победе...
Впрочем, здесь не Голливуд. Рассуждением нехитрым нас с тобой не проведут.
Рожа.
Титры.
Рожа.
Титры.
Тучи по небу плывут.
2.
Наш герой допущен в банду на урезанных правах. Банда возит контрабанду - это знаем на словах. Кто не брезгует разбоем, отчисляет в общий фонд треть добычи. Двое-трое путешествуют на фронт, разживаясь там оружьем, камуфляжем и едой. Чужд вражде и двоедушью мир общины молодой.
Каждый здесь в огне пожарищ многократно выживал потому лишь, что товарищ его спину прикрывал. В темноте и слепоте мы будем долго прозябать... Есть у нас, однако, темы, что неловко развивать.
Мы ушли от киноряда - что ж, тут будет череда экспозиций то ли ада, то ли страшного суда. В ракурсе, однако, странном пусть их ловит объектив, параллельно за экраном легкий пусть звучит мотив.
Как вода течет по тверди, так и жизнь течет по смерти, и поток, не видный глазу, восстанавливает мир. Пусть непрочны стены храма, тут идет другая драма, то, что Гамлет видит сразу, ищет сослепу Шекспир.
Вечер.
Звезды.
Синий полог.
Пусть не Кубрик и не Поллак, а отечественный мастер снимет синий небосклон, чтоб дышал озоном он. Чтоб душа рвалась на части от беспочвенного счастья, чтоб кололи звезды глаз.
Наш герой не в первый раз в тень древесную отходит, там стоит и смотрит вдаль. Ностальгия, грусть, печаль - или что-то в том же роде.
Он стоит и смотрит. Боль отступает понемногу. Память больше не свербит. Оператор внемлет Богу. Ангел по небу летит. Смотрим - то ль на небо, то ль на кремнистую дорогу.
Тут подходит атаман, сто рублей ему в карман.
3.
- Табачку?
- Курить я бросил.
- Что так?
- Смысла в этом нет.
- Ну смотри. Наступит осень, наведет тут марафет. И одно у нас спасенье...
- Непрерывное куренье?
- Ты, я вижу, нигилист. А представь - стоишь в дозоре. Вой пурги и ветра свист. Вахта до зари, а зори тут, как звезды, далеки. Коченеют две руки, две ноги, лицо, два уха... Словом, можешь сосчитать. И становится так глухо на душе, твою, блин, мать! Тут, хоть пальцы плохо гнутся, хоть морзянкой зубы бьются, достаешь из закутка...
- Понимаю.
- Нет. Пока не попробуешь, не сможешь ты понять. Я испытал под огнем тебя. Ну что же, смелость - тоже капитал. Но не смелостью единой жив пожизненный солдат. Похлебай болотной тины, остуди на льдине зад. Простатиты, геморрои не выводят нас из строя. Нам и глист почти что брат.
- А в итоге?
- Что в итоге? Час пробьет - протянешь ноги. А какой еще итог? Как сказал однажды Блок, вечный бой. Покой нам только... да не снится он давно. Балерине снится полька, а сантехнику - говно. Если обратишь вниманье, то один, блин, то другой затрясет сквозь сон ногой, и сплошное бормотанье, то рычанье, то рыданье. Вот он, братец, вечный бой.
- Страшно.
- Страшно? Бог с тобой. Среди пламени и праха я искал в душе своей теплую крупицу страха, как письмо из-за морей. Означал бы миг испуга, что жива еще стезя...
- Дай мне закурить. Мне...
- Туго? То-то, друг. В бою без друга ну, практически, нельзя. Завтра сходим к федералам, а в четверг - к боевикам. В среду выходной. Авралы надоели старикам. Всех патронов не награбишь...
- И в себя не заберешь.
- Ловко шутишь ты, товарищ, тем, наверно, и хорош. Славно мы поговорили, а теперь пора поспать. Я пошел, а ты?
- В могиле буду вволю отдыхать.
- Снова шутишь?
- Нет, пожалуй.
- Если нет, тогда не балуй и об этом помолчи. Тут повалишься со стула - там получишь три отгула, а потом небесный чин даст тебе посмертный номер, так что жив ты или помер...
- И не выйдет соскочить?
- Там не выйдет, тут - попробуй. В добрый час. Но не особо полагайся на пейзаж. При дворе и на заставе - то оставят, то подставят; тут продашь - и там продашь.
- Я-то не продам.
- Я знаю. Нет таланта к торговству. Погляди, луна какая! видно камни и траву. Той тропинкой близко очень до Кривого арыка. В добрый час.
- Спокойной ночи. Может, встретимся.
- Пока.
4.
Ночи и дни коротки - как же возможно такое? Там, над шуршащей рекою, тают во мгле огоньки. Доски парома скрипят, слышится тихая ругань, звезды по Млечному кругу в медленном небе летят. Шлепает где-то весло, пахнет тревогой и тиной, мне уже надо идти, но, кажется, слишком светло.
Контуром черным камыш тщательно слишком очерчен, черным холстом небосвод сдвинут умеренно вдаль, жаворонок в трех шагах как-то нелепо доверчив, в теплой и мягкой воде вдруг отражается сталь.
Я отступаю на шаг в тень обессиленной ивы, только в глубокой тени мне удается дышать. Я укрываюсь в стволе, чтоб ни за что не смогли вы тело мое опознать, душу мою удержать.
Ибо становится мне тесной небес полусфера, звуки шагов Агасфера слышу в любой стороне. Время горит, как смола, и опадают свободно многия наши заботы, многия ваши дела.
Так повзрослевший отец в доме отца молодого видит бутылочек ряд, видит пеленок стопу. Жив еще каждый из нас. В звуках рождается слово. Что ж ты уходишь во мглу, прядь разминая на лбу?
В лифте, в стоячем гробу, пробуя опыт паденья, ты в зеркалах без зеркал равен себе на мгновенье. Но открывается дверь и загорается день, и растворяешься ты в спинах идущих людей...
5.
Он приедет туда, где прохладные улицы, где костел не сутулится, где в чешуйках вода. Где струится фонтан, опадая овалами, тает вспышками алыми против солнца каштан.
Здесь в небрежных кафе гонят кофе по-черному, здесь Сезанн и Моне дышат в каждом мазке, здесь излом кирпича веет зеленью сорною, крыши, шляпы, зонты отступают к реке.
Разгорается день. Запускается двигатель, и автобус цветной, необъятный, как мир, ловит солнце в стекло, держит фары навыкате, исчезая в пейзаже, в какой-то из дыр.
И не надо твердить, что сбежать невозможно от себя, ибо нету другого пути, как вводить и вводить - внутривенно, подкожно этот птичий базар, этот рай травести.
Так давай, уступи мне за детскую цену этот чудный станок для утюжки шнурков, этот миксер, ничто превращающий в пену, этот таймер с заводом на пару веков.
Отвлеки только взгляд от невнятной полоски между небом и гаснущим краем реки. Серпантин, а не серп, и не звезды, а блёстки пусть нащупает взгляд. Ты его отвлеки -
отвлеки, потому что татары и Рюрик, Киреевский, Фонвизин, Сперанский, стрельцы, ядовитые охра и кадмий и сурик, блядовитые дети и те же отцы, Аввакум с распальцовкой и Никон с братвою, царь с кошачьей башкой, граф с точеной косой, три разбитых бутылки с водою живою, тупорылый медведь с хитрожопой лисой, Дима Быков, Тимур - а иначе не выйдет, потому что, браток, по-другому нельзя, селезенка не знает, а печень не видит, потому что генсеки, татары, князья, пусть я так не хочу, а иначе не слышно.
Пусть иначе не слышно - я так не хочу. Что с того, что хомут упирается в дышло? Я не дышлом дышу. Я ученых учу.
Потому что закат и Георгий Иванов. И осталось одно - плюнуть в Сену с моста. Ты плыви, мой плевок, мимо башенных кранов, в океанские воды, в иные места...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
