На пляже лысый мужик бил небритого тапком по лицу. Вокруг немедленно собралась толпа.
- Иех! Кто ж так бьет-та! - сказал старичок в панаме.
- А как надо? - спросил парень в джинсовых шортах.
- Дык ясно же как, - ответил старичок. - Надоть с оттягом, да с замахом.
- Как это с "оттягом"? - заинтересовался мужик в мятой кепке.
- Иех, маладежь! Делаешь оттяг и вдаряешь.
- А замах-то для чего?
- Я ж говорю: замах для следующего оттяга.
Джинсовые шорты задумался. Возможно пытался представить себе оттяг. Ну, или замах.
Откуда-то появился полицейский в фуражке, плавках с кобурой и планшетом в руке.
- Так, граждане, - сказал он. - Что происходит?
- Да, вот, бьет один другого. Из-за бабы, небось, - ответил мятая кепка. - А может о литературе поспорили.
Полицейский включил планшет и приготовился фиксировать происходящее.
- Ого, полицию планшетами снабдили? - удивился джинсовые шорты. - С камерой?
- Да, с камерой. Полторы тыщи пикселей мощность, - гордо сказал полицейский и навел камеру на владельца тапка.
- А чего полторы-то? Где остальные пятьсот? - поинтересовались шорты.
- Нишкни, - шикнула панама. - Про оттяг ниче не ведаешь, а туда же.
- По литературе они поспорили, - сказала дама с кошелкой и поправила очки. - Или по кино. Экзистенциализм Тарковского не концептуальным небритому показался что ли. Ну лысый и стал возражать тапком. Слово-то выговорить не смог.
- Да какая там концептуальность! - воскликнула мятая кепка. - Это ж экзистенциализм! Созерцание бытия.
- Что значит нет концептуальности?! - возмутился старичок, снял шлепанец и приготовился к оттягу.
Как обещало, не обманывая,
Проникло солнце утром рано
Косою полосой шафрановою
От занавеси до дивана.
Оно покрыло жаркой охрою
Соседний лес, дома поселка,
Мою постель, подушку мокрую,
И край стены за книжной полкой.
Я вспомнил, по какому поводу
Слегка увлажнена подушка.
Мне снилось, что ко мне на проводы
Шли по лесу вы друг за дружкой.
Вы шли толпою, врозь и парами,
Вдруг кто-то вспомнил, что сегодня
Шестое августа по старому,
Преображение Господне.
Обыкновенно свет без пламени
Исходит в этот день с Фавора,
И осень, ясная, как знаменье,
К себе приковывает взоры.
И вы прошли сквозь мелкий, нищенский,
Нагой, трепещущий ольшаник
В имбирно-красный лес кладбищенский,
Горевший, как печатный пряник.
С притихшими его вершинами
Соседствовало небо важно,
И голосами петушиными
Перекликалась даль протяжно.
В лесу казенной землемершею
Стояла смерть среди погоста,
Смотря в лицо мое умершее,
Чтоб вырыть яму мне по росту.
Был всеми ощутим физически
Спокойный голос чей-то рядом.
То прежний голос мой провидческий
Звучал, не тронутый распадом:
«Прощай, лазурь преображенская
И золото второго Спаса
Смягчи последней лаской женскою
Мне горечь рокового часа.
Прощайте, годы безвременщины,
Простимся, бездне унижений
Бросающая вызов женщина!
Я — поле твоего сражения.
Прощай, размах крыла расправленный,
Полета вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».
1953
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
