Орест и Пилад, Холмс и Ватсон, Пушкин и Пущин… Имена-то какие! Каждое чем-нибудь прославлено. Да и в товариществе эти люди толк понимали. Больше скажу, житейская мелочность никогда им глаза не застила, и
рациональная примитивность дней нынешних блистала в них своим отсутствием.
Услышится слово дружба сегодня, сразу на ум знакомая всем поговорка лезет. Беда ключевое в ней слово. Мол, грянут невзгоды и разом всё на свои места станет. Как будто радость или удача оселки хуже. Зря народная мудрость уделяет подобным реалиям мало внимания.
Расскажу поэтому про Зимина с Ванином. Работали эти одногодки вместе в одном учреждении и средь коллег слыли не разлей вода. Но вот незадача, Ванин вдруг на повышенье пошел и сделался в одночасье начальником над приятелем.
А через день возникает в его кабинете Зимин и с порога, как обухом по голове, заявляет с горечью:
- Нормально так меня ты обставил.
Ванин испрямился в кресле и ни гу-гу.
- Молчишь?! – возмутился Зимин. – Вроде как ты ни бум-бум?!
- По делу давай.
- Я о том же? Пока ничего плохого ты мне не сделал, правда, но я-то все равно напрягся.
- И что? – удивился Ванин.
Вместо ответа Зимин бац и кладет с торжественным видом перед ним заявление об уходе по собственному желанию.
Ванин озадачено прочел его и поинтересовался:
- Суть бумаги я понял, но смысл у нее какой?
- Как там и что там – дело десятое, - с неприступным видом ответствовал Зимин, - а я прошу быть теперь со мной на официальной ноге.
Вздохнул Ванин и спрашивает:
- Хорошо подумал?
- А то! – с достоинством подтвердил Зимин и ожесточенно прибавил. – Еще есть места, где ценят настоящих специалистов.
- Ясно, - отрезал Ванин, ожесточаясь в свой черед, - буду интерпретировать свои мысли в соответствии с твоими предположениями, - и с этими словами накладывает на заявлении резолюцию: «Не возражаю».
После чего отношения их пресеклись напрочь. Правда, потом чуть представится случай узнать, как живется отставному приятелю, любопытство вмиг пробуждалось. Ну, да как без этого!
До сих пор, вспоминая твой голос, я прихожу
в возбужденье. Что, впрочем, естественно. Ибо связки
не чета голой мышце, волосу, багажу
под холодными буркалами, и не бздюме утряски
вещи с возрастом. Взятый вне мяса, звук
не изнашивается в результате тренья
о разряженный воздух, но, близорук, из двух
зол выбирает большее: повторенье
некогда сказанного. Трезвая голова
сильно с этого кружится по вечерам подолгу,
точно пластинка, стачивая слова,
и пальцы мешают друг другу извлечь иголку
из заросшей извилины - как отдавая честь
наважденью в форме нехватки текста
при избытке мелодии. Знаешь, на свете есть
вещи, предметы, между собой столь тесно
связанные, что, норовя прослыть
подлинно матерью и т. д. и т. п., природа
могла бы сделать еще один шаг и слить
их воедино: тум-тум фокстрота
с крепдешиновой юбкой; муху и сахар; нас
в крайнем случае. То есть повысить в ранге
достиженья Мичурина. У щуки уже сейчас
чешуя цвета консервной банки,
цвета вилки в руке. Но природа, увы, скорей
разделяет, чем смешивает. И уменьшает чаще,
чем увеличивает; вспомни размер зверей
в плейстоценовой чаще. Мы - только части
крупного целого, из коего вьется нить
к нам, как шнур телефона, от динозавра
оставляя простой позвоночник. Но позвонить
по нему больше некуда, кроме как в послезавтра,
где откликнется лишь инвалид - зане
потерявший конечность, подругу, душу
есть продукт эволюции. И набрать этот номер мне
как выползти из воды на сушу.
1982
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
