- Мы собрались на совет вождей, чтобы принять решение о племени каннибалов. Каждый даст ему свою оценку.
- Люди их племени ходят голыми, питаются мясом животных, но могут съесть и человека.
- Они убивают мелких животных, поэтому, у них нет шкур, чтобы сделать себе одежду.
- Никто, кроме них, людей не ест.
- Говори, вождь каннибалов.
- Животное глупее человека и убить его легче. Мы едим мясо животных, как только убьёт. Но человек вкуснее любого животного, мы от него не откажемся. Отрывать части, поедать внутренности, пока они тёплые - это очень вкусно.
- Ты правильно сказал, что человек умнее любого животного. Убивать его и съедать нельзя. Так делают только дикари, значит, вы - дикари!
- Вожди. Охотник одного племени хочет сообщить важную новость.
- Ты сказал ему, что у нас сейчас совет вождей? Пусть ждёт.
- Он знает о совете, и хочет, чтобы новость услышали все вожди, настолько она важная.
- Приведи его.
- Говори охотник.
- Я ходил на охоту и встретил чужаков из неведомого племени в странной одежде. Они сказали, что их одежда из растений. Волос на голове у них мало, на лице совсем нет. У каждого в руках изогнутая ветка, концы которой связаны длинной жилой - это их оружие для добывания пищи. И еще они носят с собой тонкие палочки с блестящими наконечниками. Мясо животных они едят после того, как подержат его в огне - так они сказали. Когда я им сказал, что мы едим мясо убитого животного сразу, пока оно сочное, а кровь теплая, они назвали нас дикарями.
- С их оружием даже маленькое животное поймать нелегко.
- И убить нельзя. Они глупые.
- Палочками с наконечниками они, наверное, протыкают кусок мяса, чтобы сунуть его в огонь.
- Как можно есть горелое мясо?
- Одежду из травы или листьев не делают даже наши дети.
- Они совсем дикие.
- Хуже каннибалов.
- Кто ещё так считает?
- Все!
-Тогда людей из таких племён будем называть дикарями. А каннибалов дикарями не считать.
Штрихи и точки нотного письма.
Кленовый лист на стареньком пюпитре.
Идет смычок, и слышится зима.
Ртом горьким улыбнись и слезы вытри,
Здесь осень музицирует сама.
Играй, октябрь, зажмурься, не дыши.
Вольно мне было музыке не верить,
Кощунствовать, угрюмо браконьерить
В скрипичном заповеднике души.
Вольно мне очутиться на краю
И музыку, наперсницу мою, -
Все тридцать три широких оборота -
Уродовать семьюдестью восьмью
Вращениями хриплого фокстрота.
Условимся о гибели молчать.
В застолье нету места укоризне
И жалости. Мне скоро двадцать пять,
Мне по карману праздник этой жизни.
Холодные созвездия горят.
Глухого мирозданья не корят
Остывшие Ока, Шексна и Припять.
Поэтому я предлагаю выпить
За жизнь с листа и веру наугад.
За трепет барабанных перепонок.
В последний день, когда меня спросонок
По имени окликнут в тишине,
Неведомый пробудится ребенок
И втайне затоскует обо мне.
Условимся о гибели молчок.
Нам вечность беззаботная не светит.
А если кто и выронит смычок,
То музыка сама себе ответит.
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
