Жили когда-то в Японии два офигенных мастера дзэна. Такого они наслышались друг о друге, что необоримое желание испытывали встретиться лицом к лицу, чтобы доказать, что каждый из них круче другого.
И вот один из них переодевается странствующим монахом и отправляется навестить соперника. Приходит он к нему под вечер и просит, значит, пустить переночевать. Понятно, монах монаху друг, товарищ и брат. Хочешь не хочешь, а гостеприимство окажи.
Утром косивший под перекати-поле делает вид, будто устал от своих скитаний настолько, что спит теперь непробудным сном. Дожидается он, когда его благодетель отправляется потеть на свой приусадебный участок, и устраивает в приютившем его помещении форменный погром: разбивает всю посуду и разбрасывает по полу съестные припасы из тех, какие сподобилось ему найти. После чего, ни с кем не простившись, отбывает себе благополучно в родную сторонку.
Хозяин хижины, едва вернулся домой, сразу врубился, что ночной гость не простым человеком был и задал ему нехилый дзэн.
Как он повел себя там на самом деле неизвестно, но своим почитателям такую интерпретацию выдал: только на секунду-де изумился он, а потом весело захохотал, правильно, мол, странник вразумил его, наказав по-свойски за обусловленность.
Когда дошло это до первого мастера, ну, того, кто под странствующего монаха косил, он сразу понял, что не прошел его номер. Только славы конкуренту прибавил, а у того, хотя вроде он ловко вывернулся, осадочек остался и ответку захотелось сделать.
Переодеваться в чужую личину он не стал, чтобы не повторяться, - плагиат у тех, кто дзэн практикует ни под каким видом не приветствуется. Всегда и везде, будь любезен, покажи свою креативность.
Является он в монастырь, в котором обитал его антагонист, и стучится в ворота, а когда выходит из них конкурент, спрашивает с невинным видом, стоит ли, мол, входить ему в данный портал. Другой мастер, однако, был тоже не лыком шит и с ходу ему:
- Если ты, как говорят, такой просветленный, не все ли равно тебе, где находиться перед воротами или за ними.
Первый мастер понял, что его посрамили и ушел не солоно хлебавши восвояси. Такое вот кино! Неслабо, одним словом, друг друга они подкололи. Можно сказать ничья у них вышла.
Вот и гадай, если, конечно, кто хочет, у кого из них дзэн был круче. По мне, и тот и другой хоть куда. Не такие, конечно, они эффектные, вроде хлопка одной ладони, но тоже, знаете ли, очень даже неплохие. Как ни крути, не какие-то это хохмы незрелого ума, а самый, что ни на есть, матерый дзэн. Мало кому по плечу эта хитрая штука. Мне так, наверняка, не под силу.
Характерная особенность натюрмортов
петербургской школы
состоит в том, что все они
остались неоконченными.
Путеводитель
Лучок нарезан колесом. Огурчик морщится соленый. Горбушка горбится. На всем грубоватый свет зеленый. Мало свету из окна, вот и лепишь ты, мудила, цвет бутылки, цвет сукна армейского мундира. Ну, не ехать же на юг. Это надо сколько денег. Ни художеств, ни наук, мы не академик. Пусть Иванов и Щедрин пишут миртовые рощи. Мы сегодня нашустрим чего-нибудь попроще. Васька, где ты там жива! Сбегай в лавочку, Васена, натюрморт рубля на два в долг забрать до пенсиона. От Невы неверен свет. Свечка. отсветы печурки. Это, почитай, что нет. Нет света в Петербурге. Не отпить ли чутку лишь нам из натюрморта... Что ты, Васька, там скулишь, чухонская морда. Зелень, темень. Никак ночь опять накатила. Остается неоконч Еще одна картина Графин, графленый угольком, граненой рюмочки коснулся, знать, художник под хмельком заснул, не проснулся.
Л. Лосев (1937 — ?). НАТЮРМОРТ.
Бумага, пиш. маш. Неоконч.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
