Суть Смерти

- Смерть, как неотвратимая неизбежность, это то, с чем человек никак не хочет мириться. Большинство людей не понимает, почему они должны умереть. Столько собственных сил вложено в то, чтобы создать себя таким, какой есть, сколько ещё можно было бы сделать, и вдруг - всё, конец. Почему такая несправедливость, какой смысл в обрывании жизни?

- Значит, надо рассказать о Смерти то, что людям неизвестно. А начать надо с самого человека. Он создан для выполнения определённых космических задач и одновременно развития себя, а точнее своей души. Любая его деятельность ведет к наработке каких-то энергий. Человек ещё не достиг того Уровня развития, чтобы осознавать как поступать в тех или иных ситуациях, чтобы набирать качественные, "правильные" энергии и не набирать ненужные. Программа, составленная на одну жизнь, ведёт человека к наработке нормативных энергий, а предоставляемая свобода в вариантах выбора позволяет реализовывать собственные желания, что может быть и ошибочным.

- Но возможность выбора, как метод проб и ошибок, даёт наработку мышления, зачатков творческого процесса, качеств, которые присущи Личностям Божественной Иерархии. Заставить наработать творчество приказом или кнутом нельзя. Только свобода даёт возможность реализации себя в творческих начинаниях.

- В Отрицательной системе, которую возглавляет Дьявол, свободы выбора нет. Поэтому и у него самого нет энергии творчества, без которой невозможно зарождения энергии Одухотворения (в этом Дьявол зависим от Бога). Только она даёт формам ощущение жизни и себя, как обособленной индивидуальности, способной саморазвиваться.
Если душа воплощается в форме человека, значит она достигла того уровня зрелости, который позволяет делать осознанный выбор, чего у неё не было в форме растения или животного. Для человека с молодой, то есть неопытной душой, новый мир незнаком, он не знает, что хорошо, что плохо даже на бытовом уровне, что уж тут говорить о морали, нравственности. И ошибки просто неизбежны. За долгую жизнь они, как снежный ком, "накатаются" в таком количестве, что душу проще будет раскодировать, чем исправлять. Поэтому весь длительный этап развития человека на Земле разделяется на отрезки, жизни.

- Короткий срок пребывания человека на Земле в одном воплощении необходим для корректировки его программы. Смерть - это окончание программы одной жизни, чтобы подсчитать, что сделано правильно, а что нет, какие показатели достигнуты за этот период, и на основании этого составить программу на следующее воплощение. Душа должна наработать в себе процессы, которые необходимы для вечного существования, а это возможно только при наборе нормативного количества энергий определённого качества. После смерти человека его душа очищается от тех энергий, которые не соответствуют этим критериям. Некачественные, слабые энергии не годятся для вечных построек.

- Жизнь человека прерывает живое обособленное состояние Суть Смерти. Она специализируется именно на этом, так же как Суть Жизни индивидуализируется на других процессах. Смерть (как и Жизнь) обязательно связана с какой-то формой жизни, которая определят развитие и особенности данной Сути. Развитие повышает потенциальную мощь Индивида, и параллельно возрастает энергетический потенциал Смерти, так как она должна обладать большей мощью, чтобы прервать все те связи, в которых участвовал человек в земной жизни. Смерть является формой перехода души из одного состояния в другое. На Земле душа развивается в форме физического тела, а после его смерти переходит в не материальную форму, в которой продолжает развитие в околоземном пространстве иного мира. Сама же физическая оболочка, тело распадается на микроэлементы, подпитывая своей энергетикой оболочку Земли (тело человека состоит из элементов Земли, в этом они однородны, а душа создана из тонких энергий Духовного мира).
Развитие должно продолжаться всегда. Прерывание его, остановка ведёт к самоуничтожению души. Душа человека, пройдя весь цикл развития на Земле в 100 Уровней, переходит в Иерархию Бога, где она будет совершенствоваться в форме из тонкоструктурной энергии, потому что физическая материя непригодна для вечного существования.
Для человека смерть представляется чем-то трагическим и даже отвратительным. А для Сутей Высших миров переход из одного состояния в другое воспринимается естественно, как для человека смена одежды.

- Суть Смерти тоже совершенствуется. Для Сутей, населяющих Высшие миры нет понятия смерти, а этапы развития отделяются один от другого переходами. Суть, которая завершила очередную стадию развития, переходит на следующий более высокий Уровень. Можно сказать, что она покидает мир, в котором существовала, и ее нужно "отключить" от всех взаимозависимых связей, прекратить процессы ее прогрессирования на этом, уже пройденном Уровне. Это и является основной функцией Сути Смерти. Она совершенствуется в накоплении свойственных для нее качествах, и, завершив развитие в физическом мире, переходит в форму Сути Перехода в тонких мирах. Чем выше Уровень прогрессирующей Сути, тем сложнее процессы, в которых она участвует, больше её мощь, и поэтому Суть Перехода должна обладать большим объёмом знаний и мощью, чтобы их прервать. Мощь самой Сути Перехода на порядок превышает мощь Сути, с которой она связана.

- Смерть человек ассоциировал со старухой с косой, женщиной в белом одеянии и другими живыми существами, прерывающими его жизнь на этом свете. Какой бы образностью они не обладали, всё же это были сущности, и не просто живые, но настолько мощные, что способны лишить человека жизни.
Остаётся только подтвердить, что Смерть - это живое, развивающееся Состояние Смерти.

Автор:	fostirii
Опубликовано:	09.09.2024 18:39
Просмотров:	599
Рейтинг:	0
Комментариев:	0
Добавили в Избранное:	0

Ваши комментарии

Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться

Камертон

Дмитрий Кедрин. Свадьба

Царь Дакии,
Господень бич,
Аттила, -
Предшественник Железного Хромца,
Рождённого седым,
С кровавым сгустком
В ладони детской, -
Поводырь убийц,
Кормивший смертью с острия меча
Растерзанный и падший мир,
Работник,
Оравший твердь копьём,
Дикарь,
С петель сорвавший дверь Европы, -
Был уродец.

Большеголовый,
Щуплый, как дитя,
Он походил на карлика –
И копоть
Изрубленной мечами смуглоты
На шишковатом лбу его лежала.

Жёг взгляд его, как греческий огонь,
Рыжели волосы его, как ворох
Изломанных орлиных перьев.
Мир
В его ладони детской был, как птица,
Как воробей,
Которого вольна,
Играя, задушить рука ребёнка.

Водоворот его орды крутил
Тьму человечьих щеп,
Всю сволочь мира:
Германец – увалень,
Проныра – беглый раб,
Грек-ренегат, порочный и лукавый,
Косой монгол и вороватый скиф
Кладь громоздили на его телеги.

Костры шипели.
Женщины бранились.
В навозе дети пачкали зады.
Ослы рыдали.
На горбах верблюжьих,
Бродя, скикасало в бурдюках вино.
Косматые лошадки в тороках
Едва тащили, оступаясь, всю
Монастырей разграбленную святость.
Вонючий мул в очёсках гривы нёс
Бесценные закладки папских библий,
И по пути колол ему бока
Украденным клейнодом –
Царским скиптром
Хромой дикарь,
Свою дурную хворь
Одетым в рубища патрицианкам
Даривший снисходительно...
Орда
Шла в золоте,
На кладах почивала!

Один Аттила – голову во сне
Покоил на простой луке сидельной,
Был целомудр,
Пил только воду,
Ел
Отвар ячменный в деревянной чаше.
Он лишь один – диковинный урод –
Не понимал, как хмель врачует сердце,
Как мучит женская любовь,
Как страсть
Сухим морозом тело сотрясает.
Косматый волхв славянский говорил,
Что глядя в зеркало меча, -
Аттила
Провидит будущее,
Тайный смысл
Безмерного течения на Запад
Азийских толп...
И впрямь, Аттила знал
Свою судьбу – водителя народов.
Зажавший плоть в железном кулаке,
В поту ходивший с лейкою кровавой
Над пажитью костей и черепов,
Садовник бед, он жил для урожая,
Собрать который внукам суждено!

Кто знает – где Аттила повстречал
Прелестную парфянскую царевну?
Неведомо!
Кто знает – какова
Она была?
Бог весть.
Но посетило
Аттилу чувство,
И свила любовь
Своё гнездо в его дремучем сердце.

В бревенчатом дубовом терему
Играли свадьбу.
На столах дубовых
Дымилась снедь.
Дубовых скамей ряд
Под грузом ляжек каменных ломился.
Пыланьем факелов,
Мерцаньем плошек
Был озарён тот сумрачный чертог.
Свет ударял в сарматские щиты,
Блуждал в мечах, перекрестивших стены,
Лизал ножи...
Кабанья голова,
На пир ощерясь мёртвыми клыками,
Венчала стол,
И голуби в меду
Дразнили нежностью неизречённой!

Уже скамейки рушились,
Уже
Ребрастый пёс,
Пинаемый ногами,
Лизал блевоту с деревянных ртов
Давно бесчувственных, как брёвна, пьяниц.
Сброд пировал.
Тут колотил шута
Воловьей костью варвар низколобый,
Там хохотал, зажмурив очи, гунн,
Багроволикий и рыжебородый,
Блаженно запустивший пятерню
В копну волос свалявшихся и вшивых.

Звучала брань.
Гудели днища бубнов,
Стонали домбры.
Детским альтом пел
Седой кастрат, бежавший из капеллы.
И длился пир...
А над бесчинством пира,
Над дикой свадьбой,
Очумев в дыму,
Меж закопчённых стен чертога
Летал, на цепь посаженный, орёл –
Полуслепой, встревоженный, тяжёлый.
Он факелы горящие сшибал
Отяжелевшими в плену крылами,
И в лужах гасли уголья, шипя,
И бражников огарки обжигали,
И сброд рычал,
И тень орлиных крыл,
Как тень беды, носилась по чертогу!..

Средь буйства сборища
На грубом троне
Звездой сиял чудовищный жених.
Впервые в жизни сбросив плащ верблюжий
С широких плеч солдата, - он надел
И бронзовые серьги и железный
Венец царя.
Впервые в жизни он
У смуглой кисти застегнул широкий
Серебряный браслет
И в первый раз
Застёжек золочённые жуки
Его хитон пурпуровый пятнали.

Он кубками вливал в себя вино
И мясо жирное терзал руками.
Был потен лоб его.
С блестящих губ
Вдоль подбородка жир бараний стылый,
Белея, тёк на бороду его.
Как у совы полночной,
Округлились
Его, вином налитые глаза.

Его икота била.
Молотками
Гвоздил его железные виски
Всесильный хмель.
В текучих смерчах – чёрных
И пламенных –
Плыл перед ним чертог.
Сквозь черноту и пламя проступали
В глазах подобья шаткие вещей
И рушились в бездонные провалы.
Хмель клал его плашмя,
Хмель наливал
Железом руки,
Темнотой – глазницы,
Но с каменным упрямством дикаря,
Которым он создал себя,
Которым
В долгих битвах изводил врагов,
Дикарь борол и в этом ратоборстве:
Поверженный,
Он поднимался вновь,
Пил, хохотал, и ел, и сквернословил!

Так веселился он.
Казалось, весь
Он хочет выплеснуть себя, как чашу.
Казалось, что единым духом – всю
Он хочет выпить жизнь свою.
Казалось,
Всю мощь души,
Всю тела чистоту
Аттила хочет расточить в разгуле!

Когда ж, шатаясь,
Весь побагровев,
Весь потрясаем диким вожделеньем,
Ступил Аттила на ночной порог
Невесты сокровенного покоя, -
Не кончив песни, замолчал кастрат,
Утихли домбры,
Смолкли крики пира,
И тот порог посыпали пшеном...

Любовь!
Ты дверь, куда мы все стучим,
Путь в то гнездо, где девять кратких лун
Мы, прислонив колени к подбородку,
Блаженно ощущаем бытие,
Ещё не отягчённое сознаньем!..

Ночь шла.
Как вдруг
Из брачного чертога
К пирующим донёсся женский вопль...
Валя столы,
Гудя пчелиным роем,
Толпою свадьба ринулась туда,
Взломала дверь и замерла у входа:
Мерцал ночник.
У ложа на ковре,
Закинув голову, лежал Аттила.
Он умирал.
Икая и хрипя,
Он скрёб ковёр и поводил ногами,
Как бы отталкивая смерть.
Зрачки
Остеклкневшие свои уставя
На ком-то зримом одному ему,
Он коченел,
Мертвел и ужасался.
И если бы все полчища его,
Звеня мечами, кинулись на помощь
К нему,
И плотно б сдвинули щиты,
И копьями б его загородили, -
Раздвинув копья,
Разведя щиты,
Прошёл бы среди них его противник,
За шиворот поднял бы дикаря,
Поставил бы на страшный поединок
И поборол бы вновь...
Так он лежал,
Весь расточённый,
Весь опустошённый
И двигал шеей,
Как бы удивлён,
Что руки смерти
Крепче рук Аттилы.
Так сердца взрывчатая полнота
Разорвала воловью оболочку –
И он погиб,
И женщина была
В его пути тем камнем, о который
Споткнулась жизнь его на всём скаку!

Мерцал ночник,
И девушка в углу,
Стуча зубами,
Молча содрогалась.
Как спирт и сахар, тёк в окно рассвет,
Кричал петух.
И выпитая чаша
У ног вождя валялась на полу,
И сам он был – как выпитая чаша.

Тогда была отведена река,
Кремнистое и гальчатое русло
Обнажено лопатами, -
И в нём
Была рабами вырыта могила.

Волы в ярмах, украшенных цветами,
Торжественно везли один в другом –
Гроб золотой, серебряный и медный.
И в третьем –
Самом маленьком гробу –
Уродливый,
Немой,
Большеголовый
Покоился невиданный мертвец.

Сыграли тризну, и вождя зарыли.
Разравнивая холм,
Над ним прошли
Бесчисленные полчища азийцев,
Реку вернули в прежнее русло,
Рабов зарезали
И скрылись в степи.
И чёрная
Властительная ночь,
В оправе грубых северных созвездий,
Осела крепким
Угольным пластом,
Крылом совы простёрлась над могилой.

1933, 1940