В кои-то веки очень и очень неплохие стихи вышли из-под пера Тамаркина. Ну, это образно говоря. Какие сейчас перья?! Нахлынуло на него накануне что-то такое-эдакое, понесло будто на волнах каких и бац! Готово!
Кое-кто плечами пожмет, дескать, что из того? И будет прав. По-своему. А вот Тамаркин перечитал стихотворение утром, кое-что подправил и поскорее выложил свое детище на авторитетном литературном ресурсе. И что же вы думали?! Пол дня прошло, а читатели сказочным безразличием будто обструкцию предполагаемому триумфу объявили.
Что тут будешь делать? Пометался Тамаркин туда-сюда по комнате, потом, конечно, взял себя в руки и, усмехнувшись иронично, за неимением, мол, гербовой, пишем на простой, разместил свой опус на сайте попроще. Только и там случилась, почитай, та же история: читателей кот наплакал, а про отзывы и говорить нечего - ни у кого не нашлось ни единого доброго слова. Такую вот награду огреб он за свою творческую удачу.
Вечер наступил, и ввиду полной безысходности ситуации пристроил он скрепя сердце плод своего недавнего вдохновения на совсем уже никудышном портале, но и там результат не порадовал. Мягко говоря, плачевным он оказался.
Такой подлости со стороны всемирной паутины Тамаркин никак не ожидал, и, не дай бог, кому-то, как ему, доведется испить такого же рода зелье, состряпанное из горечи обиды и жгучей колючести унижения.
Не приходится удивляться, что в эту ночь ему никоим образом не удавалось уснуть. Очень уж оглушительным оказалось фиаско, и приневолен он был произносить мысленно длиннющие монологи, пытаясь объяснить безымянным читателям насколько убога их откровенно не напряженная интеллектом позиция. Он ворочался с боку на бок и, если совсем уж начистоту, чувствовал себя человеком, которому прилюдно влепили пощечину, или даже нет – плюнули в лицо. Попробуй-ка выдержи такие муки. Вот он и не выдержал.
Далеко за полночь вскочил с постели и, прихватив баллончик с краской, прямиком в безлюдный двор своего многоквартирного дома, подошел к глухой его стене и бестрепетной рукой начертал пурпуром в пол роста взрослого человека матерное из трех букв, его все знают, слово. Потом отступил на шаг, окинул придирчивым взглядом каллиграфию надписи и, поразмыслив секунду, украсил ее восклицательным знаком.
- Так-то! – от полноты чувств проговорил он с назидательной суровостью, - Прочтя это, никто не унизит меня равнодушием.
Меня преследуют две-три случайных фразы,
Весь день твержу: печаль моя жирна...
О Боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна.
Где первородство? где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей?
Где вежество? где горькая украдка?
Где ясный стан? где прямизна речей,
Запутанных, как честные зигзаги
У конькобежца в пламень голубой, —
Морозный пух в железной крутят тяге,
С голуботвердой чокаясь рекой.
Ему солей трехъярусных растворы,
И мудрецов германских голоса,
И русских первенцев блистательные споры
Представились в полвека, в полчаса.
И вдруг открылась музыка в засаде,
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради,
Лиясь для мышц и бьющихся висков,
Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра.
Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот —
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.
А посреди толпы стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.
Как будто я повис на собственных ресницах,
И созревающий и тянущийся весь, —
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах
Единственное, что мы знаем днесь...
16 января 1934
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
