Философия целый век бьется, напрасно отыскивая смысл в жизни, но его — тю-тю: а поэзия есть воспроизведение жизни, и потому художественное произведение, в котором есть смысл, для меня не существует
Собралась как-то хорошая компания. Ну, и хорошеет себе помаленьку. Тут звонок в дверь. Сразу немая сцена, и в глазах у каждого брезжит вопрос: «А на хрена нам кто-то сейчас нужен?»
- Подогнало же кого-то, - озадаченно бормочет Валюха и нехотя бредет к двери, а через секунду-другую возвращается с Турком, так между собой Турчинова Глеба компания кличет.
И вот этот Турок заявляет с ходу, что сейчас сварганенные им накануне вирши продекламирует.
А стихи у него не абы какие – сплошь заумь, хоть с бутылкой, хоть без, разберется не всякий, а у компании напрягать мозги никакого желания нет.
- Погоди, - останавливает его Валька, - сядь, переведи дыхание, горло промочи, чтоб каждая строфа твоя прозвучала как следует…
- Нет, - решительно не соглашается с ним самозванный поэт, - стихи надо читать, покуда они теплые.
- А давай, - говорит тут Жорик, - к твоей ядреной дюже поэзии я преамбулу сделаю.
И не рассчитывая на согласие, немедленно задвигает телегу про некую райскую птицу. Врать, мол, не будет, сам он не встречал это чудо в перьях, но о чем-то таком читал в Википедии. Вроде как, Гамаюн ее имя, но только точно не Гамаюн она – это и к бабке не ходи. И до такой степени мудреная эта пичуга, что летать ухитряется при помощи одного хвоста. А с другой стороны, что ей делать? Бескрылая она и к тому же безногая. Такой вот мутант по жизни. Зато запоет – заслушаешься, хотя весь ее репертуар, откровенно говоря, донельзя депрессивный.
В придачу, не какая-нибудь там она плюгавенькая птаха, а форматом без малого с особу репродуктивного возраста и с хорошеньким женским личиком. И вот это несуразное создание летает без передыху и перекуров по свету, а если дает себе роздых, то исключительно в каких-нибудь живописных местах на взморье, и лишь для того, чтобы яйца снести. После чего в мире почитай на целую неделю тишина и покой водворяются. Такой вот нежданчик от ее яйцекладки происходит.
Сказав так, Жорик уставился выразительно на известного в их, узких, кругах стихотворца, мол, все ли ты понял, мил-человек.
- Ух, ты, - послушно соглашается тот, - какой отпадный сюжет, - и тут же впадает в глубокое раздумье, но на короткое время, и вскоре уже долго трясет с благодарностью руку Жорке и обещает его непременно первым слушателем сделать офигенных стихов про эту самую не приведи что.
Это ж какими извращенными наклонностями обладать надо, чтобы не отметить подобное намерение. Его и отметили. В общем, Турок тоже вскорости похорошел. А как, дык, иначе в хорошей-то компании!
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
над сумеречными деревьями звенящие, звенящие голоса,
в сумеречном воздухе пропадающие, затихающие постепенно,
в сумеречном воздухе исчезающие небеса?
Блестящие нити дождя переплетаются среди деревьев
и негромко шумят, и негромко шумят в белесой траве.
Слышишь ли ты голоса, видишь ли ты волосы с красными гребнями,
маленькие ладони, поднятые к мокрой листве?
"Проплывают облака, проплывают облака и гаснут..." -
это дети поют и поют, черные ветви шумят,
голоса взлетают между листьев, между стволов неясных,
в сумеречном воздухе их не обнять, не вернуть назад.
Только мокрые листья летят на ветру, спешат из рощи,
улетают, словно слышат издали какой-то осенний зов.
"Проплывают облака..." - это дети поют ночью, ночью,
от травы до вершин все - биение, все - дрожание голосов.
Проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит,
привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем,
среди черных ветвей облака с голосами, с любовью...
"Проплывают облака..." - это дети поют обо всем.
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
блестящие нити дождя переплетаются, звенящие голоса,
возле узких вершин в новых сумерках на мгновение
видишь сызнова, видишь сызнова угасающие небеса?
Проплывают облака, проплывают, проплывают над рощей.
Где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,
все рыдать и рыдать, и смотреть все вверх, быть ребенком ночью,
и смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат.
Где-то льется вода, вдоль осенних оград, вдоль деревьев неясных,
в новых сумерках пенье, только плакать и петь, только листья сложить.
Что-то выше нас. Что-то выше нас проплывает и гаснет,
только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.
1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
