Молодой человек приходит на следующий день. Поднимается на лифте, подходит к квартире и звонит в ее дверь. Ему открывает муж. Он высокого роста, накаченный амбал-мордоворот.
Муж. Вам кого?
Он. Ой, я кажется ошибся дверью.
Муж. Может Вы к Вере?
Он. Нет, наверно просто ошибся.
Муж. Ничего, бывает.
Муж закрывает перед ним дверь. Он долго стоит перед дверью. Думает и чего-то еще ждет.Проходит какое-то время. Выходит она.
Она. Зачем ты пришел в такое время?
Он. Ты же говорила что завтра?
Она. Сегодня я не смогла, я хотела, но не получилось у меня.
Он. Тебя зовут Вера?
Она. Нет, Вера моя старшая дочь, она сегодня должна была быть у нас, поэтому муж подумал, что ты ее друг.
Он. Мне все равно,ты мне безумно нравишься, я тебя хочу!
Она. Я вышла всего на минутку, здесь живет подружка моя.
Он. Вот и замечательно, скажешь мужу у подруги задержалась.
Он берет ее за руку, они заходят в лифт. Поднимаются на 9 этаж. Он начинает ласкать незнакомку прямо лифте. В этот раз он берет ее грубо сзади. От этого она быстро кончает, его семя наполняет ее всю без остатка. Они занимаются любовью еще несколько раз. Затем возвращаются обратно, на ее этаж.
Она. Какой ты нетерпеливый, ненасытный у меня.
Он. Да я такой
Она. Я даже не знаю как тебя зовут.
Он. Давай познакомимся.
Она. Меня зовут Надя.
Он. Меня Саша, нет Федя.
Она. Так Саша или Федя?
Он. Это из фильма помнишь? «Операция Ы»
Она. Очень приятно, Федя или Саша.
Он. Я шучу просто, помнишь фильм «Москва слезам не верит», там есть такое « Георгий, он же Гоша, он же Гора, он же Юра, он же Жора».
Он. Я поняла.
Она. У меня так же как в этом фильме.
Она. Мне пора.
Он. Тогда до завтра.
Она. До завтра.
На прощание он несколько раз целует ее в губы и обнимает. Она тоже не хочет его отпускать. Прощаются. Он уходит первый, она заходит в квартиру и захлопывает за собой дверь.
Облетали дворовые вязы,
длился проливня шепот бессвязный,
месяц плавал по лужам, рябя,
и созвездья сочились, как язвы,
августейший ландшафт серебря.
И в таком алматинском пейзаже
шел я к дому от кореша Саши,
бередя в юниорской душе
жажду быть не умнее, но старше,
и взрослее казаться уже.
Хоть и был я подростком, который
увлекался Кораном и Торой
(мама – Гуля, но папа – еврей),
я дружил со спиртной стеклотарой
и травой конопляных кровей.
В общем, шел я к себе торопливо,
потребляя чимкентское пиво,
тлел окурок, меж пальцев дрожа,
как внезапно – о, дивное диво! –
под ногами увидел ежа.
Семенивший к фонарному свету,
как он вляпался в непогодь эту,
из каких занесло палестин?
Ничего не осталось поэту,
как с собою его понести.
Ливни лили и парки редели,
но в субботу четвертой недели
мой иглавный, игливый мой друг
не на шутку в иглушечном теле
обнаружил летальный недуг.
Беспокойный, прекрасный и кроткий,
обитатель картонной коробки,
неподвижные лапки в траве –
кто мне скажет, зачем столь короткий
срок земной был отпущен тебе?
Хлеб не тронут, вода не испита,
то есть, песня последняя спета;
шелестит календарь, не дожит.
Такова неизбежная смета,
по которой и мне надлежит.
Ах ты, ежик, иголка к иголке,
не понять ни тебе, ни Ерболке
почему, непогоду трубя,
воздух сумерек, гулкий и колкий,
неживым обнаружил тебя.
Отчего, не ответит никто нам,
все мы – ежики в мире картонном,
электрическом и электронном,
краткосрочное племя ничьё.
Вопреки и Коранам, и Торам,
мы сгнием неглубоким по норам,
а не в небо уйдем, за которым,
нет в помине ни бога, ни чё…
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
