Любушка шла домой. Уставшая, с сумкой, набитой продуктами, немного сутулясь, опустив глаза. В голове дятлом стучала одна и та же мысль – «Я устала, больше не могу. Послать бы всё подальше, забрать сына и убраться из суетной столицы к бабушке в деревню. Там сирень цветёт, там тихо и спокойно, там бабушка – олицетворение добра и мудрости. Рядом с ней тепло и спокойно».
Рассуждая, Любаша не заметила, как постепенно образ бабушки стал почти осязаемым. Ясные глаза её дорогой бабули как-будто смотрели прямо в душу и спрашивали: «Что случилось? Чем я могу тебе помочь?» И вдруг Любе захотелось плакать, стать снова маленькой девочкой, как тогда, когда она упала с качелей и разбила коленки. Как было себя жалко! Целый вечер с ней носились, как с куклой. Показывая на коленки, она говорила «Мне больно» и снова плакала, и её снова жалели. И только бабушка тихо и просто сказала: «До свадьбы заживёт» и, приложив к коленкам подорожник, перевязала их какой-то тряпочкой. А вечером спросила: «Идти сможешь? Я хочу тебе что-то показать». Любаша, балованный ребёнок, думала, что где-нибудь на ветке сирени опять подвешен подарок, как бывало раньше, а потому ответила, что может, только потихоньку.
Они перешли улицу и направились в дом соседей, что переехали в деревню неделю назад. Не постучав, открыли дверь и вошли в дом. На вопрос Любы, почему бабуля не спросила, как обычно «Кто дома?», та ответила, что сегодня так надо.
В дальней комнате настольная лампа освещала небольшой уголок. И в этом свете Люба увидела девочку лет двенадцати, лежащую на кровати, а рядом…Рядом стояли костыли!
Девочка приветливо улыбнулась, но в её улыбке было что-то, чего Люба пока ещё не понимала. В улыбке ребёнка была нескончаемая боль!
- Оленька, я тебе молочка принесла. Да вот ещё с внучкой познакомься. Любой зовут.
Любаша присела на край кровати. Она вдруг почувствовала, что за одну секунду стала взрослее и сильнее. Ей стало стыдно за то, сколько она плакала, жалея себя и свои ссадины.
Ребёнок, в котором жила совесть, сравнил свою боль с болью другого человека. Девочка-инвалид улыбалась, а она, побившая коленки, плакала. Любаше было стыдно, очень стыдно за свои капризы.
- Можно я буду приходить к тебе? У меня книжек много, интересных сказок…
За лето Люба сильно изменилась, не подросла, но повзрослела. И что бы не случалось потом в её жизни, она помнила ту девочку-инвалида, улыбающуюся, не смотря ни на что. И каждый раз, с тех пор, Люба говорила себе: «У людей бывает и хуже. Моя боль не самая страшная. Переживу! Не переживают только смерть!»
Дорогая бабушка, ты и теперь пришла меня научить. Всё правильно! Переживу!
А вечером, как обычно, в дом ввалилось то, что когда-то было любимым мужем – пьяное и раздражённое существо, из школы вернулся сын с дневником, полным замечаний по поведению, соседская овчарка полночи не давала уснуть…
Ничего! Завтра будет лучше! Завтра начнётся новая жизнь! А эту, сегодняшнюю, я переживу! Переживу обязательно!
До восхода успели одеться,
За едой второпях рассвело.
На крыльцо выносили Младенца,
Подавали Марии в седло.
И шагнул за ворота Иосиф,
Мимолетного взгляда не бросив
На глухое спросонок село.
Петухи отгорланили зорю,
Гарнизону вручили приказ.
И вошли в обреченную зону,
Облеченные сталью кирас.
Вифлеем пробуждался дворами,
И привычно младенцы орали,
Как и в прежние годы не раз.
Поначалу входили, робея,
Ковыряли копьем как-нибудь.
И бросалась, рыча, Ниобея,
Словно рысь, на железную грудь.
И, обрызганы соком соленым,
По ребячьим мозгам несмышленым
Пролагали отчетливый путь
Виноградари царского сада,
Трудолюбием поражены.
А Иосиф семейное стадо
Уводил по тропе тишины,
По дороге, петляющей круто,
Предъявляя агентам "Сохнута"
Долгожданную визу Жены.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
