Засыпаю. Прежде, чем сомкнутся веки мои и сон поглотит меня, хочется немного задержаться в реальности. Реальность сегодня - это мама и кот, он трется о мою ногу. Я сонный. Коты чувствуют, когда человек засыпает. Почему-то эти животные ценят предсонное состояние человека. Я думаю, что они проникают в наши сны. Они словно находят лазейку в сновидение хозяина. Во сне можно поговорить, помолчать, покурить с собственной кошкой… Мама давно уснула, снова перед телевизором. В моей комнате жужжит компьютер, царит приятный загадочный полумрак.
- Ваня, ты разве хочешь спать?
Я в удивлении уставился на Мурзика. Это сказал он. Я видел что-то подобное в фильмах для детей.Но чтобы заговорил мой собственный кот, такого я вообразить, а тем более принять, не мог, конечно же.
- Так ты спать хочешь или нет? – повторил Мурзик свой вопрос сызнова. У него был резкий голос, казалось, он очень раздражен.
- Да, я очень раздражен. Вы, люди, очень странные существа. Все время мечтаете о волшебстве, о том, чего не может быть. И вот, - Мурзик очертил лапкой полукруг перед собой, - когда это происходит, вы предпочитаете не верить.
- Я сплю, я, точно-приточно, сплю…. – вот и все, что смог выдохнуть.
- Ну и спи, - сказал Мурзик, и свернулся калачиком у меня на животе. Больше он не сказал ни слова. А еще через 10 лет, когда мне было уже 22 года, Мурзик умер. Я тогда встречался с Аленой. Был счастлив, конечно. В 22 года мне казалось, что все хорошо. Но когда мама позвонила, и выдохнула «Умер Мурзик», во мне оборвалась какая-то струнка.
Кухарка жирная у скаред
На сковородке мясо жарит,
И приправляет чесноком,
Шафраном, уксусом и перцем,
И побирушку за окном
Костит и проклинает с сердцем.
А я бы тоже съел кусок,
Погрыз бараний позвонок
И, как хозяин, кружку пива
Хватил и завалился спать:
Кляните, мол, судите криво,
Голодных сытым не понять.
У, как я голодал мальчишкой!
Тетрадь стихов таскал под мышкой,
Баранку на два дня делил:
Положишь на зубок ошибкой...
И стал жильем певучих сил,
Какой-то невесомой скрипкой.
Сквозил я, как рыбачья сеть,
И над землею мог висеть.
Осенний дождь, двойник мой серый,
Долдонил в уши свой рассказ,
В облаву милиционеры
Ходили сквозь меня не раз.
А фонари в цветных размывах
В тех переулках шелудивых,
Где летом шагу не ступить,
Чтобы влюбленных в подворотне
Не всполошить? Я, может быть,
Воров московских был бесплотней,
Я в спальни тенью проникал,
Летал, как пух из одеял,
И молодости клясть не буду
За росчерк звезд над головой,
За глупое пристрастье к чуду
И за карман дырявый свой.
1957
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
