- Кружку чёрного кофе внутривенно, пожалуйста.
Кофемашина всхлипнула, но Дю резким движением выключила функцию «мамочка» на приборной панели. Машина ещё раз вздохнула, и начала медленно закипать. Снег обещал пойти в 8:15, но запаздывал уже на три с половиной минуты. Дю достала скафандр из шкафа и проверила пуговицы. Одной не доставало, но выбора не было, пришлось всё равно его одеть, ведь по гаданию машины на кофейной гуще, сегодня она должна была столкнуться с бывшим в обеденный перерыв. А это значит, что ей снова может не хватить воздуха.
На удивление Дю, большая часть людей, встретившихся ей по дороге на работу, тоже была в скафандрах. Она дёрнула мочку уха и включила радио. Оказалось, что многие СМИ трубили о том, что скафандр – это лучшее средство профилактики кенгурячьего гриппа. Его эпидемию объявили как раз в прошлый понедельник. Город сходил с ума уже который раз за месяц. Навстречу Дю прошла девушка в блестящем скафандре с оторочкой из леопардового меха. Дю передёрнуло.
Её рабочий стол был завален бумагами. Дю прорыла небольшой туннель, чтобы найти ежедневник. Сегодня была среда – день сдачи отчёта. До Нового-нового года оставалась неделя. Дю взвыла. Она терпеть не могла этот праздник, да ещё когда он приходил с четверга на пятницу. Ей, как всегда, не хватало пары дней, чтобы закончить все свои рабочие дела, отвоевать в магазине несколько пошлых безделушек для коллег, найти что-нибудь по-настоящему оригинальное для близких, вспомнить и отмолить свои грехи, наконец. Как назло, у неё закончились все кредиты на исполнение желаний, последние она истратила на месть соседке, а точнее на её мелкого аризонского свинохомяка, который повадился перегрызать все возможные провода на их общей лестничной клетке. Теперь обожаемый соседский Пигги приобрёл ядерный цвет фуксии, абсолютно не модный в этом сезоне, что для его хозяйки было сродни вселенской катастрофе.
Около часа Дю монотонно делила, умножала, возводила в корень и попросту выдумывала цифры. Потом она уменьшила и так 9-й шрифт до еле видного 7-го, и отправила отчёт на печать на принтер в бухгалтерию – там катридж оставлял грязные разводы на полях и часто зажёвывал бумагу.
Бухгалтерия, как обычно, грызла семечки и виляла хвостами. Главбух сидела в новом сером брючном костюме. «Значит, премии не будет», - решила Дю. Она взяла отчёт, получила визу главбуха и привычным движением порвала документ на 4 части. Директор всегда принимал только третью редакцию отчёта, поэтому до обеда Дю произвольно перетаскивала цифры из одной колонки в другую, добавляла новые запятые и нули.
Документ был принят начальством и отправлен вверх по иерархической лестнице. Через час по корпоративной рассылке пришло сообщение, что отчёт был одобрен Самым Главным Начальником и разрезан на новогодние снежинки для украшения его кабинета. Можно было расслабиться, однако от мельтешения коллег вокруг наряженного кактуса, от их джинглбеллснапевания под нос и привкуса типографской краски от конфетти во рту, у неё разболелась голова. Где-то в недрах офиса прозвучал долгожданный гонг. Все сотрудники разом подскочили, и через секунду вокруг уже не было ни души, лишь недорезанные гирлянды из человечков медленно слетали на пол. Андронный телепорт обещали запустить только в конце следующего года, но складывалось такое впечатление, что офисные работники обладали способностью мгновенно перемещаться в пространстве и без его помощи. Особенно с наступлением обеденного перерыва. Дю хотела расслабиться в тишине и хотя бы 48 минут посидеть с закрытыми глазами, но вспомнила про недавнее гадание кофемашины. «Ещё обидится, если я её проигнорирую. И будет варить приторно-сладкий кофе из вредности, как Андрею Владимировичу из отдела закупок», - пробормотала она вполголоса.
Нехотя Дю натянула шлем от скафандра, и выползла на зимнюю улицу. Наконец-таки пошёл снег. Он кружился разноцветными колючими пылинками, сверкая на солнце. Пылинки складывались на асфальте в красочные рекламные слоганы нового шампуня и средства для сведения пятен 2 в 1. Дю раздражала такая навязчивая реклама, и она с ностальгией вспомнила времена, когда ролики по ТВ можно было переключить, лишь нажав кнопку на пульте. С опаской ожидались новости от разработчиков: рекламу собирались транслировать прямо в мозг во время сна. «Интересно, а какие ещё идеи рекламщики почерпнут из мультика «Футурама»», - размышляла Дю.
С этими мыслями она зашла в кафе. Там был настоящий апокалипсис. Люди прыгали по столам, залезали на барную стойку, требуя глинтвейна с имбирным печеньем. Дю села в кресло у окна, и заказала суп с клёцками и свежий салат. Официант посмотрел на неё удивлёнными глазами робота, но промолчал. Видимо его программа не позволяла ему спорить с клиентом. «А ведь он живой человек», - подумала Дю. Заказ принесли довольно быстро. Дю выловила и съела все клёцки, а потом начала апатично ковыряться вилкой в салате. Мысленно она готовила себя к неизбежной встрече. Настроение было хуже, чем она предполагала ещё утром. Снежинки на стекле сложились в фразу-поздравление: «С Новым-новым годом!». Строчка помигала несколько минут и сменилась обратным отсчётом дней до праздника. Дю посмотрела на цифры и обомлела. Строчка мигнула и снова сменилась поздравлением. Отложив вилку, Дю уставилась в окно. Так и есть, цифры говорили ей, что до Нового-нового года оставалось ещё целых 14 дней. Дю бросила пару золотых монет на столик и пулей вылетела из кафе.
Прибежав на работу, она первым делом принялась искать свой ежедневник. Тот, как и с утра, с нахальным упорством утверждал, что до праздника оставалась неделя. Дю перевернула электронную книжку и посмотрела на обложку, которая гласила «Ежедневник для вечно ничего не успевающих к концу года сотрудников. Опережает реальный календарь на одну неделю».
На обратном пути домой Дю выкинула скафандр и купила новые фильтры для кофемашины. Она улыбалась, у неё было ещё полно времени, чтобы всё успеть, пусть даже это был обман для самой себя.
Когда мне будет восемьдесят лет,
то есть когда я не смогу подняться
без посторонней помощи с того
сооруженья наподобье стула,
а говоря иначе, туалет
когда в моем сознанье превратится
в мучительное место для прогулок
вдвоем с сиделкой, внуком или с тем,
кто забредет случайно, спутав номер
квартиры, ибо восемьдесят лет —
приличный срок, чтоб медленно, как мухи,
твои друзья былые передохли,
тем более что смерть — не только факт
простой биологической кончины,
так вот, когда, угрюмый и больной,
с отвисшей нижнею губой
(да, непременно нижней и отвисшей),
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы
(хоть обработка этого устройства
приема информации в моем
опять же в этом тягостном устройстве
всегда ассоциировалась с
махательным движеньем дровосека),
я так смогу на циферблат часов,
густеющих под наведенным взглядом,
смотреть, что каждый зреющий щелчок
в старательном и твердом механизме
корпускулярных, чистых шестеренок
способен будет в углубленьях меж
старательно покусывающих
травинку бледной временной оси
зубцов и зубчиков
предполагать наличье,
о, сколь угодно длинного пути
в пространстве между двух отвесных пиков
по наугад провисшему шпагату
для акробата или для канате..
канатопроходимца с длинной палкой,
в легчайших завитках из-под рубанка
на хлипком кривошипе головы,
вот уж тогда смогу я, дребезжа
безвольной чайной ложечкой в стакане,
как будто иллюстрируя процесс
рождения галактик или же
развития по некоей спирали,
хотя она не будет восходить,
но медленно завинчиваться в
темнеющее донышко сосуда
с насильно выдавленным солнышком на нем,
если, конечно, к этим временам
не осенят стеклянного сеченья
блаженным знаком качества, тогда
займусь я самым пошлым и почетным
занятием, и медленная дробь
в сознании моем зашевелится
(так в школе мы старательно сливали
нагревшуюся жидкость из сосуда
и вычисляли коэффициент,
и действие вершилось на глазах,
полезность и тепло отождествлялись).
И, проведя неровную черту,
я ужаснусь той пыли на предметах
в числителе, когда душевный пыл
так широко и длинно растечется,
заполнив основанье отношенья
последнего к тому, что быть должно
и по другим соображеньям первым.
2
Итак, я буду думать о весах,
то задирая голову, как мальчик,
пустивший змея, то взирая вниз,
облокотись на край, как на карниз,
вернее, эта чаша, что внизу,
и будет, в общем, старческим балконом,
где буду я не то чтоб заключенным,
но все-таки как в стойло заключен,
и как она, вернее, о, как он
прямолинейно, с небольшим наклоном,
растущим сообразно приближенью
громадного и злого коромысла,
как будто к смыслу этого движенья,
к отвесной линии, опять же для того (!)
и предусмотренной,'чтобы весы не лгали,
а говоря по-нашему, чтоб чаша
и пролетала без задержки вверх,
так он и будет, как какой-то перст,
взлетать все выше, выше
до тех пор,
пока совсем внизу не очутится
и превратится в полюс или как
в знак противоположного заряда
все то, что где-то и могло случиться,
но для чего уже совсем не надо
подкладывать ни жару, ни души,
ни дергать змея за пустую нитку,
поскольку нитка совпадет с отвесом,
как мы договорились, и, конечно,
все это будет называться смертью…
3
Но прежде чем…
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
