Жизнь прекрасна. Это чудесное мимолётное видение, это тень от облачка в ветреную погоду. Только что оно было над тобой, раз, и пролетело, и тень вслед за ним – мелькнула и нет её. И снова на то место, где тень погладила меня своей прохладной ладошкой, продолжает светить солнечный луч, испаряя теплом ощущение холода. А тень полетела дальше, невесомая, едва ощутимая, слегка касаясь земли, травы, деревьев, и на мгновение, только лишь на мгновение принимая их форму. А затем снова бесформенная и неуловимая, почти нематериальная, но всё же существующая, плывёт дальше, гонимая ветром и тем скоплением мельчайших капелек воды, что зовётся облачком.
Жизнь подобна тени от облачка…
А ещё жизнь подобна следам на траве ранним утром, когда уже проснулось и взошло солнце, но ещё не сделало свою утреннюю гимнастику и не разогрелось до состояния парового котла, а поэтому нежно прикасается к росе на листьях, земле, песке и траве. Любуется своим отражением в драгоценных выпуклых линзах, щедро рассыпанных рукой богача-рассвета. И при каждом твоём шаге солнце, как молодая девушка, беззаботная и милая в своей женственности, вертится перед зеркалами, которые отражают её всецветное сверкание всеми доступными красками, преображая зелень бриллиантовой игрой в дорогое эксклюзивное украшение, столь же прекрасное, сколь хрупкое.
Встань на это великолепие босыми ногами, миг, и меркнут зеркала, и на траве остаётся едва уловимый след из потухших бриллиантов и примятых травинок, который вскоре словно испарится, исчезнет с влажного, упругого зелёного ковра. Солнце высушит капли, впитавшие влагу травинки распрямятся, их расчешет ветерок, поднявшийся чуть позже. И всё. И исчезнут следы, несколько мгновений назад бывшие ясно различимыми.
Так и жизнь подобна следам на утренней росе, тени от облака, водовороту, возникшему на краткое время на воде у берега и вновь исчезнувшему в общей массе реки, выдоху, видимому в морозный денёк: облачко пара вылетело изо рта и, задержавшись на мгновенье, замёрзло и растворилось в сухом окружающем воздухе, чуть-чуть увлажнив и согрев его, тем самым, подарив немного своей любви.
Жизнь так удивительна, мимолётна, чудесна и непостижима. И нескончаема. Во всём. Везде. И от осознания этого простого и одновременно сложного явления слёзы наворачиваются на глаза, а в груди сначала мягко сожмётся что-то, а потом, словно распустится цветок, благоухающий и совершенный, который готов обнять весь мир своими лепестками и сказать, что он его любит...
Я посетил тебя, пленительная сень,
Не в дни веселые живительного Мая,
Когда, зелеными ветвями помавая,
Манишь ты путника в свою густую тень;
Когда ты веешь ароматом
Тобою бережно взлелеянных цветов:
Под очарованный твой кров
Замедлил я моим возвратом.
В осенней наготе стояли дерева
И неприветливо чернели;
Хрустела под ногой замерзлая трава,
И листья мертвые, волнуяся, шумели.
С прохладой резкою дышал
В лицо мне запах увяданья;
Но не весеннего убранства я искал,
А прошлых лет воспоминанья.
Душой задумчивый, медлительно я шел
С годов младенческих знакомыми тропами;
Художник опытный их некогда провел.
Увы, рука его изглажена годами!
Стези заглохшие, мечтаешь, пешеход
Случайно протоптал. Сошел я в дол заветный,
Дол, первых дум моих лелеятель приветный!
Пруда знакомого искал красивых вод,
Искал прыгучих вод мне памятной каскады:
Там, думал я, к душе моей
Толпою полетят виденья прежних дней...
Вотще! лишенные хранительной преграды,
Далече воды утекли,
Их ложе поросло травою,
Приют хозяйственный в нем улья обрели,
И легкая тропа исчезла предо мною.
Ни в чем знакомого мой взор не обретал!
Но вот, по-прежнему, лесистым косогором,
Дорожка смелая ведет меня... обвал
Вдруг поглотил ее... Я стал
И глубь нежданную измерил грустным взором.
С недоумением искал другой тропы.
Иду я: где беседка тлеет,
И в прахе перед ней лежат ее столпы,
Где остов мостика дряхлеет.
И ты, величественный грот,
Тяжело-каменный, постигнут разрушеньем
И угрожаешь уж паденьем,
Бывало, в летний зной прохлады полный свод!
Что ж? пусть минувшее минуло сном летучим!
Еще прекрасен ты, заглохший Элизей.
И обаянием могучим
Исполнен для души моей.
Тот не был мыслию, тот не был сердцем хладен,
Кто, безымянной неги жаден,
Их своенравный бег тропам сим указал,
Кто, преклоняя слух к таинственному шуму
Сих кленов, сих дубов, в душе своей питал
Ему сочувственную думу.
Давно кругом меня о нем умолкнул слух,
Прияла прах его далекая могила,
Мне память образа его не сохранила,
Но здесь еще живет его доступный дух;
Здесь, друг мечтанья и природы,
Я познаю его вполне:
Он вдохновением волнуется во мне,
Он славить мне велит леса, долины, воды;
Он убедительно пророчит мне страну,
Где я наследую несрочную весну,
Где разрушения следов я не примечу,
Где в сладостной сени невянущих дубров,
У нескудеющих ручьев,
Я тень священную мне встречу.
1834
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
