Человек шел мимо, но веяло от него такой жутью, что хотелось исчезнуть куда-нибудь от греха подальше. И дело было даже не в страхе, а в не способности противостоять такому напору нечеловеческой силы. Сразу вспомнились рассказы о вампирах и оборотнях. Спасало только осознание того, что сейчас день. Но когда я нырнул в первую попавшуюся подворотню, надеясь скорее расстаться с незнакомцем, сей факт меня не защитил. Упавшая сзади тень подавила желание развернуться, а не послушные ноги парализовало в тот самый момент, когда острые клыки коснулись моей шеи….
Кто я теперь, или, вернее сказать, что? Я не знаю, но вот уже час, я преследую человека, и звук текущей в его венах крови сводит меня с ума…
Мимо шел омерзительный человек с нечеловеческой силой. И я, чуткий до трепетности, не в силах снести тожественного инфернального марша, нырнул головой в подворотню,. Не рассчитывая траекторию, - твердо не зная, что такое собственно «подворотня», и что есть «траектория»е, - все-таки нырнул, и… елы-палы, все-таки ударился головой обо что-то твердое и чугунное.. Вампир!!! Подворотня молчала.
Точно вампир!, - настойчиво и несколько скороговоркой повторял я санитарам скорой помощи. Санитары сначала хмурились, а потом стали зевать, и чтобы скрыть приступы зевоты, с серьезным видом вливали в зев растворимый кофе из термоса.
Да. Термос всегда нужен. Термос сохраняет внутренность в тепле, а внешность на морозе..
Впрочем, это уже другая история.
это победа.
Я даже не знаю, что на это ответить)))
Ура, наверное. Дело Стефани Майер живет и побеждает.
Да. Хмм, может она живет до сих пор))))))
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Меня преследуют две-три случайных фразы,
Весь день твержу: печаль моя жирна...
О Боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна.
Где первородство? где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей?
Где вежество? где горькая украдка?
Где ясный стан? где прямизна речей,
Запутанных, как честные зигзаги
У конькобежца в пламень голубой, —
Морозный пух в железной крутят тяге,
С голуботвердой чокаясь рекой.
Ему солей трехъярусных растворы,
И мудрецов германских голоса,
И русских первенцев блистательные споры
Представились в полвека, в полчаса.
И вдруг открылась музыка в засаде,
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради,
Лиясь для мышц и бьющихся висков,
Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра.
Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот —
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.
А посреди толпы стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.
Как будто я повис на собственных ресницах,
И созревающий и тянущийся весь, —
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах
Единственное, что мы знаем днесь...
16 января 1934
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.