Оба они закончили физмат, правда, Марк - на два года раньше. Его, влюбленного в каждый малюсенький значок или цифирку, оставили на кафедре.
Наверное, так бывает - человек предан своему делу, а оно, может, из благодарности, а, может, потому, что поражено цельностью и искренностью, - отвечает ему взаимностью...
На студенческой вечеринке Марк познакомился с Ларисой. Они целый вечер спорили о каком - то научном открытии, грозившем перевернуть весь математический мир, внезапно и практически одновременно поняли, как легко и просто им друг с другом и через два месяца превратились для друзей и знакомых в конгломерат под названием "ларисмарки".
Друзей было много, знакомых - еще больше.
Слово "ларисмарки" стало заветным паролем, означающим вход в интеллигентную компанию архитекторов, ученых и переводчиков, играющих по пятницам в преферанс.
Ларисмарки были сиамскими близнецами, подразумевающими наличие друг друга в радиусе не больше, чем метр.
Сын Ларисмарков, Генка, был приглашен в Канаду преподавать.
Ларису вполне устраивала работа учителем в средней школе.
Так как ларисмарки были единым целым, то никто не пробовал их расчленить и увидеть, как с возрастом Лариса теряла женскую привлекательность, а Марк, наоборот, становился интересным мужчиной...
Наступала очередная пятница, и не раз гости расходились по домам, оставляя супругов домывать чашки.
На день рождения Ларисы Марк пек наполеон, который моментально, под радостные завывания, съедался архитекторами, учеными и переводчиками.
Все, что прозошло потом, напоминало чем - то стихийное бедствие, а чем - то , в общем...
В общем,Марк шел домой.
А впереди было платье.
Длинное и струящееся белое платье...
И, что естественно предположить, оно было не само по себе, оно - облегало, обволакивало, обнимало высокую женщину с длинными черными волосами.
Женщина не шла, она рассекала толпу, напоминая древний парусник, строго - стройный парусник...
Марк, не понимая, что и зачем он делает, шел за ней.
Ему казалось, что сейчас она поднимется в воздух Фата - Морганой, исчезнет, растворится.
И на земле станет на один парусник меньше.
Чтобы предотвратить эту гигантскую потерю, Марк заторопился. Он увидел удивительную женщину, входящую в восьмой подъезд его собственного дома, и душа его тоненько и неожиданно запела...
Утром Марк решил, что все ему приснилось, и посему страшно удивился, столкнувшись с соседкой в овощном магазине.
Она была не во вчерашнем платье, а в какой - то невообразимо воздушной кофте, впрочем, тоже белого цвета.
Остолбенев и забыв, что дома нет лука и картошки, Марк молча смотрел на женщину,которaя одним краешком губ улыбнулась ему и вышла из магазина...
Покой был потерян, воздушная женщина стояла перед его глазами, поделиться этим было не с кем. Друзья не простили бы разрушения альянса ларисмарков, а Ларисе, по понятным причинам, рассказать это было нельзя.
Нужен был повод...
И повод был найден.
Какую - то общую проблему , связанную с детской площадкой, обсуждали уже давно.
Управдом предложил на собрании жильцов , чтобы ему выбрали помощника обойти все квартиры и собрать подписи.
Самым нуждающимся в детской площадке жильцом оказался Марк - отец двадцатипятилетнего Гены.
Обход квартир был им начат с восьмого подъезда...
Ларисмарки вымирали как класс, Марк пил кофе на кухне однокомнатной Евиной квартиры.
Ева говорила очень мало, зато Марк успел ей рассказать про Генку, Канаду, кафедру и то, как в пятилетнем возрасте тяжело болел гриппом.
Он не рассказывал ей только про Ларису, но кофе пил уже три вечера подряд.
Четвертого раза не было, вернее, он был...Но ...
Когда Марк вошел в квартиру, Ева не пригласила его на кухню, она молча смотрела, как Марк снимает обувь, а потом подошла к нему так близко, что Марк ощутил ее грудь сквозь шелк белого халата.
Теоретически он представлял себе, что поцелуи бывают возбуждающими и жгучими,но в их с Ларисой интимной жизни почему - то все было бестолково-весело. Они бросали друг в друга подушками, а когда дело доходило до "дела", то все тоже происходило на какой - то несерьезной ноте. Они давно поняли, что самая важная сторона их жизни - духовная, и сексу в этой всеобъемлющей духовности отводилось очень скромное место...
Ева не торопясь, медленно облизывала мочку уха, спускалась к шее, и Марк понял, что если бы сейчас ему предложили уйти, он, скорее, предпочел бы умереть на месте.
Oна просила его не двигаться, и язык - влажный и гибкий - двинулся дальше...
Марк так и не понял, как они оказались в постели. Он не понял, каким образом она помогла ему снять одежду.
Марк, такой ученый и стеснительный, лежал обнаженным рядом с Евой, чувствуя, что минут, подобных этой, он не переживал никогда.
Ева ласкала уже его живот, и то, чего никогда не было у него с Ларисой, приближалось...
Ева шептала:"Как он красив! Я никогда не видела ничего подобного!"
Но она не только шептала, а продолжала -продолжала - продолжала ласкать губами, не прерываясь ни на минутку...
и когда все подошло к логическому концу, вобрала все в себя до последней капли...
...Марк понимал, что он разрушает что - то вечное и непоколебимое, что он просто уничтожает Ларису, но сделать ничего не мог.
Промучавшись полгода, он с одним чемоданом перебрался в Евину квартиру.
Архитекторы, ученые и переводчики играют в преферанс в другой компании
...Лариса живет сейчас в Израиле. К ней приходят ученики, которых она готовит к поступлению в университет.
В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей,—
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.
Пролетев над поляною
И людей увидав с высоты,
Избрала деревянную
Неприметную дудочку ты,
Чтобы в свежести утренней,
Посетив человечье жилье,
Целомудренно бедной заутреней
Встретить утро мое.
Но ведь в жизни солдаты мы,
И уже на пределах ума
Содрогаются атомы,
Белым вихрем взметая дома.
Как безумные мельницы,
Машут войны крылами вокруг.
Где ж ты, иволга, леса отшельница?
Что ты смолкла, мой друг?
Окруженная взрывами,
Над рекой, где чернеет камыш,
Ты летишь над обрывами,
Над руинами смерти летишь.
Молчаливая странница,
Ты меня провожаешь на бой,
И смертельное облако тянется
Над твоей головой.
За великими реками
Встанет солнце, и в утренней мгле
С опаленными веками
Припаду я, убитый, к земле.
Крикнув бешеным вороном,
Весь дрожа, замолчит пулемет.
И тогда в моем сердце разорванном
Голос твой запоет.
И над рощей березовой,
Над березовой рощей моей,
Где лавиною розовой
Льются листья с высоких ветвей,
Где под каплей божественной
Холодеет кусочек цветка,—
Встанет утро победы торжественной
На века.
1946
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
