На этой планете все было по одному: один материк, один океан, омывающий этот материк. На материке произрастал один вид кустов, на которых росли плоды. Этими плодами, в свою очередь, питались, а точнее питался, один вид животных. Животные были похожи на земных кошек и, одновременно, напоминали земных собак. Изящные тела животных были покрыты синей шерстью с зеленоватым отливом. Шерсть блестела в лучах местного солнца, так похожего на земное. Глаза светились умом и сообразительностью, но любые попытки вступить в контакт заканчивались ничем. Пришлось констатировать отсутствие разума. Существа охотно соглашались играть и разрешали гладить себя по мягкой, шелковистой шерстке. Планета была зарегистрирована как пригодная для колонизации.
- Дорогой, ведь ты же купишь мне эту инопланетную зверушку? У всех моих знакомых уже есть по одной, а то и по две! Они такие симпатичные.
- Но, дорогая, мы не можем себе позволить такую роскошь: даже одна зверушка стоит целое состояние!
Шло время и вскоре приобрести, и содержать этих милых животных могли все желающие. К всеобщему удовольствию, зверушки удивительно быстро приспособились к жизни на Земле и охотно размножались. Причем, как оказалось, им ничуть не вредили местные вирусы и бактерии. Люди были буквально очарованы новыми домашними питомцами: в отличие кошек и собак, шерсть новых любимцев не вызывала аллергии. Животные оказались на редкость чистоплотными, легко поддавались дрессировке и, что самое главное, не портили мебель когтями.
- Мама, ты не видела Мурку? Я нигде не могу ее найти.
- Ну, наверно, она ушла погулять. Ничего страшного, проголодается и придет. Поиграй пока с Синькой, посмотри какая она умница, какая она ласковая, не кусается и не царапается как Мурка.
- Дорогой, Мурки нет уже который день. Надо поискать ее вокруг. Странно, мне только что показалось, будто на кухню прошли две Синьки. Одна наша, а другая поменьше. Если бы не синяя шерстка, я бы даже подумала, что эта вторая и есть наша Мурка. Ты скоро освободишь ванную?
- Да, сейчас. Здесь лампочка собралась перегореть. У нас есть запасные?
- С чего ты взял, что она перегорает?
- Да понимаешь, свет у нее какой-то странный. Сейчас, когда брился, заметил будто щетина у меня отливает зеленым…
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
