Вечерняя электричка набирала скорость. Сначала все было как всегда: полно людей, разговоров, и даже компания с гитарой. Вагон был хорошо освещен. Я открыла книгу и стала читать. Электричка останавливалась на каждой станции и полустанках. В эти минуты я отрывалась от своего занятия и принималась разглядывать пассажиров, которые пробирались к выходу. Это были самые обыкновенные люди со своими заботами, сумками, собаками, цветами, мешками...
От монотонности происходящего меня потянуло ко сну. Положив голову на спинку сидения, я закрыла глаза. Ни с того, ни с сего стали сниться необычные зонтичные растения. Они были похожи на цветущий укроп, только величиной с человека, а то и выше. Бродя по этим зарослям, я искала что-нибудь съедобное, возможно, даже дичь. Чтобы поджарить на костре. А еще лучше, если бы эта дичь попалась в руки уже готовой к употреблению.
Вдруг неподалеку шелохнулся один стебель с зонтиком. За ним - другой. Я на минуту окаменела: прямо навстречу мне шел дикий кабан. Но, передвигался он какой-то неестественной походкой, и взгляд странных глаз был устремлен куда-то поверх меня. Я еще не успела как следует испугаться, а кабан уже подошел ко мне и рухнул, будто подкошенный. И тут мне в нос ударил запах аппетитного жареного мяса, исходивший от столь необычного зверя. Так и есть : готов к употреблению. Конечно же, в кармане моей куртки оказался нож (во сне, как во сне!). Я вонзила его в кабана. Кабан сказал "Ох!" и выругался, как сапожник. Я все же отрезала солидный кусок мяса и стала есть. Вкусно! Кабан поднялся на ноги и поковылял прочь.
Наевшись, я уселась под одним из "зонтиков" и принялась сочинять стихи об одиночестве. Но в зарослях опять послышались шорохи, и я увидела множество разнообразной жареной дичи, важно идущей на меня. Орудуя обычным складным ножом , я успешно отбила эту атаку. Дичь ушла.
...Я проснулась от резкого толчка. Это была предпоследняя остановка, подумала я, услышав объявляющий голос. Случайно глянула на свои руки и ужаснулась: они были в крови. В правой руке я держала нож, с которого падали красные капли. Рядом с моим сидением, на полу, лежал изрезанный труп мужчины в маске из капронового чулка. Неподалеку от него корчились еще двое в масках, истекая кровью. Больше в вагоне никого не было. Я сняла маску с трупа. Внутри меня все оборвалось: это был мой первый муж. Какое страшное зрелище! Глаза его как бы смотрели поверх меня. Но в них (о, ужас!)застыло мое изображение. Нож выпал из моих ослабевших пальцев и плюхнулся в лужу крови. Я вытерла руки о свою куртку, сняла ее и накрыла труп. Потом подошла к тем двоим, что лежали чуть дальше. Они уже издали свой последний стон. Сняв их маски, я убедилась в своей догадке: это были второй и третий мужья. Что они все здесь делали, что привело их в этот вагон? Вероятно, они хотели надо мной поиздеваться, а, может, и убить. Но кто же тогда убил их, ведь я же спала?..
Электричка приближалась к конечной
станции. За окном мелькали огни фонарей. Я сидела, подперев голову руками. Что же я натворила? Или не я? Как жить дальше ? Что делать с ними?..
... Вой сирен нарастал. Нас встречали машины с синими мигалками. Дверь вагона открывал милиционер, держа навесу расстегнутые наручники...
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
над сумеречными деревьями звенящие, звенящие голоса,
в сумеречном воздухе пропадающие, затихающие постепенно,
в сумеречном воздухе исчезающие небеса?
Блестящие нити дождя переплетаются среди деревьев
и негромко шумят, и негромко шумят в белесой траве.
Слышишь ли ты голоса, видишь ли ты волосы с красными гребнями,
маленькие ладони, поднятые к мокрой листве?
"Проплывают облака, проплывают облака и гаснут..." -
это дети поют и поют, черные ветви шумят,
голоса взлетают между листьев, между стволов неясных,
в сумеречном воздухе их не обнять, не вернуть назад.
Только мокрые листья летят на ветру, спешат из рощи,
улетают, словно слышат издали какой-то осенний зов.
"Проплывают облака..." - это дети поют ночью, ночью,
от травы до вершин все - биение, все - дрожание голосов.
Проплывают облака, это жизнь проплывает, проходит,
привыкай, привыкай, это смерть мы в себе несем,
среди черных ветвей облака с голосами, с любовью...
"Проплывают облака..." - это дети поют обо всем.
Слышишь ли, слышишь ли ты в роще детское пение,
блестящие нити дождя переплетаются, звенящие голоса,
возле узких вершин в новых сумерках на мгновение
видишь сызнова, видишь сызнова угасающие небеса?
Проплывают облака, проплывают, проплывают над рощей.
Где-то льется вода, только плакать и петь, вдоль осенних оград,
все рыдать и рыдать, и смотреть все вверх, быть ребенком ночью,
и смотреть все вверх, только плакать и петь, и не знать утрат.
Где-то льется вода, вдоль осенних оград, вдоль деревьев неясных,
в новых сумерках пенье, только плакать и петь, только листья сложить.
Что-то выше нас. Что-то выше нас проплывает и гаснет,
только плакать и петь, только плакать и петь, только жить.
1961
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
