Вечерняя электричка набирала скорость. Сначала все было как всегда: полно людей, разговоров, и даже компания с гитарой. Вагон был хорошо освещен. Я открыла книгу и стала читать. Электричка останавливалась на каждой станции и полустанках. В эти минуты я отрывалась от своего занятия и принималась разглядывать пассажиров, которые пробирались к выходу. Это были самые обыкновенные люди со своими заботами, сумками, собаками, цветами, мешками...
От монотонности происходящего меня потянуло ко сну. Положив голову на спинку сидения, я закрыла глаза. Ни с того, ни с сего стали сниться необычные зонтичные растения. Они были похожи на цветущий укроп, только величиной с человека, а то и выше. Бродя по этим зарослям, я искала что-нибудь съедобное, возможно, даже дичь. Чтобы поджарить на костре. А еще лучше, если бы эта дичь попалась в руки уже готовой к употреблению.
Вдруг неподалеку шелохнулся один стебель с зонтиком. За ним - другой. Я на минуту окаменела: прямо навстречу мне шел дикий кабан. Но, передвигался он какой-то неестественной походкой, и взгляд странных глаз был устремлен куда-то поверх меня. Я еще не успела как следует испугаться, а кабан уже подошел ко мне и рухнул, будто подкошенный. И тут мне в нос ударил запах аппетитного жареного мяса, исходивший от столь необычного зверя. Так и есть : готов к употреблению. Конечно же, в кармане моей куртки оказался нож (во сне, как во сне!). Я вонзила его в кабана. Кабан сказал "Ох!" и выругался, как сапожник. Я все же отрезала солидный кусок мяса и стала есть. Вкусно! Кабан поднялся на ноги и поковылял прочь.
Наевшись, я уселась под одним из "зонтиков" и принялась сочинять стихи об одиночестве. Но в зарослях опять послышались шорохи, и я увидела множество разнообразной жареной дичи, важно идущей на меня. Орудуя обычным складным ножом , я успешно отбила эту атаку. Дичь ушла.
...Я проснулась от резкого толчка. Это была предпоследняя остановка, подумала я, услышав объявляющий голос. Случайно глянула на свои руки и ужаснулась: они были в крови. В правой руке я держала нож, с которого падали красные капли. Рядом с моим сидением, на полу, лежал изрезанный труп мужчины в маске из капронового чулка. Неподалеку от него корчились еще двое в масках, истекая кровью. Больше в вагоне никого не было. Я сняла маску с трупа. Внутри меня все оборвалось: это был мой первый муж. Какое страшное зрелище! Глаза его как бы смотрели поверх меня. Но в них (о, ужас!)застыло мое изображение. Нож выпал из моих ослабевших пальцев и плюхнулся в лужу крови. Я вытерла руки о свою куртку, сняла ее и накрыла труп. Потом подошла к тем двоим, что лежали чуть дальше. Они уже издали свой последний стон. Сняв их маски, я убедилась в своей догадке: это были второй и третий мужья. Что они все здесь делали, что привело их в этот вагон? Вероятно, они хотели надо мной поиздеваться, а, может, и убить. Но кто же тогда убил их, ведь я же спала?..
Электричка приближалась к конечной
станции. За окном мелькали огни фонарей. Я сидела, подперев голову руками. Что же я натворила? Или не я? Как жить дальше ? Что делать с ними?..
... Вой сирен нарастал. Нас встречали машины с синими мигалками. Дверь вагона открывал милиционер, держа навесу расстегнутые наручники...
Штрихи и точки нотного письма.
Кленовый лист на стареньком пюпитре.
Идет смычок, и слышится зима.
Ртом горьким улыбнись и слезы вытри,
Здесь осень музицирует сама.
Играй, октябрь, зажмурься, не дыши.
Вольно мне было музыке не верить,
Кощунствовать, угрюмо браконьерить
В скрипичном заповеднике души.
Вольно мне очутиться на краю
И музыку, наперсницу мою, -
Все тридцать три широких оборота -
Уродовать семьюдестью восьмью
Вращениями хриплого фокстрота.
Условимся о гибели молчать.
В застолье нету места укоризне
И жалости. Мне скоро двадцать пять,
Мне по карману праздник этой жизни.
Холодные созвездия горят.
Глухого мирозданья не корят
Остывшие Ока, Шексна и Припять.
Поэтому я предлагаю выпить
За жизнь с листа и веру наугад.
За трепет барабанных перепонок.
В последний день, когда меня спросонок
По имени окликнут в тишине,
Неведомый пробудится ребенок
И втайне затоскует обо мне.
Условимся о гибели молчок.
Нам вечность беззаботная не светит.
А если кто и выронит смычок,
То музыка сама себе ответит.
1977
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
