– Столовая ложка мёда на стакан воды. Правильно, Жерик?
Сергей повернулся. На лице его было ироническое выражение. Конечно, он не верил. В последний раз они с Жериком встречались десять лет назад, Жерику было тогда 13, Сергею на год больше.
– Честно, я думал, во фляжке по крайней мере коньяк. Теперь обьясняй, в чем смысл прикола.
– Прикола нет, Сережа. Ты выпил амориум. Это самое крутое, что может быть. Это всё равно что яд Купидоновых стрел, только действие шире!
– Чего-чего?
– Если упрощая, выпитое тобой зелье увеличивает склонность к духовной любви. Ты выпил до дна, то есть сразу начнёшь духовно любить всё без разбору, даже вещи, которых не замечал. Придется заметить. Ты вот знаешь, как прекрасен снег, когда он вырывается из из-под колёс? А какие чудесные существа –- жужелицы? Когда я учился – пил зелье бидонами, но больше всего запомнил жужелиц. До сих пор кое-что осталось, не могу раздавить жужелицу. Вот хоть тресни , а жалко.
– Ты хочешь сказать, что дал мне наркотик?
Жерик улыбнулся.
– Ну что ты, Серёжа. Наркотик – это когда кайф, а потом хочется ещё. Ты кайфа не получишь, предупреждаю сразу. Да и пользу -вряд ли. Считай, что я напоил тебя мудростью. Как и ты меня при последней встрече. Помнишь Катю?
– Катю? Журавлёву, что ли? Помню...
– Её. Я ведь из-за неё стал алхимиком. Но не бойся. Безразборная любовь- это первая стадия. Всё-таки ты не сможешь долго любить совершенно всё. Скоро любовь сконцентрируется в сфере твоих интересов, в круге общения. И вот тогда уже ничто не сможет тебе помочь.
Жерик улыбался, показывая, что шутит.
– Да, и еще одно, Серёжа. Меня ты любить не будешь. Даже скорее наоборот.
– Знашь, что, Жера... Странный ты какой-то. Пойду я, пожалуй.
У Сергея начала кружиться голова и резко испортилось насторение. «И что мне за дело до этого психа. Мало ли , кто с кем дружил когда-то в лагере ...» - думал он.
Сергей вышел на улицу, не соображая, куда идёт и что делает. Через двадцать минут головокружение прекратилось. Вобще стало полегче.
Ведь стоял прекрасный летний день. В небе между троллейбусными проводами ныряли ласточки, похожие на девочек, прыгающих через скакалки. Люди, одетые ярко и нарядно, грели Сергея доброжелательными взглядами, а каштаны тянули вверх свои белые соцветия.
Вдруг Сергей задохнулся от восторга. Он увидел антрацитово-черную, сияющую в полуденном солнце, ловкую, сильную и стремительную жужелицу.
Меня преследуют две-три случайных фразы,
Весь день твержу: печаль моя жирна...
О Боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти, как лазурь черна.
Где первородство? где счастливая повадка?
Где плавкий ястребок на самом дне очей?
Где вежество? где горькая украдка?
Где ясный стан? где прямизна речей,
Запутанных, как честные зигзаги
У конькобежца в пламень голубой, —
Морозный пух в железной крутят тяге,
С голуботвердой чокаясь рекой.
Ему солей трехъярусных растворы,
И мудрецов германских голоса,
И русских первенцев блистательные споры
Представились в полвека, в полчаса.
И вдруг открылась музыка в засаде,
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради,
Лиясь для мышц и бьющихся висков,
Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра.
Дышали шуб меха, плечо к плечу теснилось,
Кипела киноварь здоровья, кровь и пот —
Сон в оболочке сна, внутри которой снилось
На полшага продвинуться вперед.
А посреди толпы стоял гравировальщик,
Готовясь перенесть на истинную медь
То, что обугливший бумагу рисовальщик
Лишь крохоборствуя успел запечатлеть.
Как будто я повис на собственных ресницах,
И созревающий и тянущийся весь, —
Доколе не сорвусь, разыгрываю в лицах
Единственное, что мы знаем днесь...
16 января 1934
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
