Когда я пытаюсь сравнивать себя с жителями по-настоящему развитых стран, то меня охватывает беспросветная печаль, вызванная пониманием своего собственного ничтожества.
Они обладают продвинутым разумом, оставившим далеко позади мой хилый умишко, неспособный разгадать простенькие задачки, на какие ими давно уже найдены правильные ответы. Те, которыми они не спешат делиться с нами, убогими.
Вот, например, представьте такой случай.
Мужик объявил, что считает себя Наполеоном. И кричит во всеуслышание: "Старую гвардию вперед! И на Брюссель!"
Что с ним делает продвинутое общество? Возвращает ему из музея треугольную шляпу и серый походный сюртук вместе с дворцом Фонтенбло? Или отправляет на остров Святой Елены тянуть там пожизненный срок?
Отнюдь. Императора сажают в дурку и настойчиво лечат, принуждая жрать всякую психотропную гадость. И поделом...
Но! Если другой мужчина заявляет, что он ощущает себя женщиной, то его заставляют разделить палату с гениальным императором? Мол, Жозефину тебе привезли?
Как бы не так! Цивилизованное окружение признает за ним право на метаморфозу сознания, понимает его желание нацепить колготки с прочими прибамбасами и цокать по асфальту на высоких каблучках. Позволяет пользоваться дамским туалетом и меняет пол в официальных документах...
Нет, лично мне, отсталому варвару, не врубиться в логику таких вещей. Почему одному мужику нельзя ходить в треуголке, бить в барабан и объявлять войну Англии , а другому совсем не запрещается красоваться в балетной пачке, предварительно удалив бесполезные части тела, лишь мешающие танцевать?
Да... Не доросли мы до таких эволюционных высот. Наполеонов, правда, сажаем. Если, конечно, они не успевают объявить себя реконструкторами. Тогда процесс может затянуться на несколько лет.
А джентльмены в пуантах болтаются, как ...ээ... карандаши в стакане, между женским туалетом и дурдомом. В одно место пока не пускают, в другое еще не берут.
Так вот и топчемся по простору своей недоразвитости.
Увы и ах.
Одинокая птица над полем кружит.
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
Забывая, каков над землей небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул -
До чужой лишь потом докатился черед.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без конца
И следов, что навеки ушли в темноту.
И еще не бывает, чтобы я стервеца
Не настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного - умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нитьбудь в доме светил огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке...
Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.
Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь! - улыбнувшихся мне...
...Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
