Когда я пытаюсь сравнивать себя с жителями по-настоящему развитых стран, то меня охватывает беспросветная печаль, вызванная пониманием своего собственного ничтожества.
Они обладают продвинутым разумом, оставившим далеко позади мой хилый умишко, неспособный разгадать простенькие задачки, на какие ими давно уже найдены правильные ответы. Те, которыми они не спешат делиться с нами, убогими.
Вот, например, представьте такой случай.
Мужик объявил, что считает себя Наполеоном. И кричит во всеуслышание: "Старую гвардию вперед! И на Брюссель!"
Что с ним делает продвинутое общество? Возвращает ему из музея треугольную шляпу и серый походный сюртук вместе с дворцом Фонтенбло? Или отправляет на остров Святой Елены тянуть там пожизненный срок?
Отнюдь. Императора сажают в дурку и настойчиво лечат, принуждая жрать всякую психотропную гадость. И поделом...
Но! Если другой мужчина заявляет, что он ощущает себя женщиной, то его заставляют разделить палату с гениальным императором? Мол, Жозефину тебе привезли?
Как бы не так! Цивилизованное окружение признает за ним право на метаморфозу сознания, понимает его желание нацепить колготки с прочими прибамбасами и цокать по асфальту на высоких каблучках. Позволяет пользоваться дамским туалетом и меняет пол в официальных документах...
Нет, лично мне, отсталому варвару, не врубиться в логику таких вещей. Почему одному мужику нельзя ходить в треуголке, бить в барабан и объявлять войну Англии , а другому совсем не запрещается красоваться в балетной пачке, предварительно удалив бесполезные части тела, лишь мешающие танцевать?
Да... Не доросли мы до таких эволюционных высот. Наполеонов, правда, сажаем. Если, конечно, они не успевают объявить себя реконструкторами. Тогда процесс может затянуться на несколько лет.
А джентльмены в пуантах болтаются, как ...ээ... карандаши в стакане, между женским туалетом и дурдомом. В одно место пока не пускают, в другое еще не берут.
Так вот и топчемся по простору своей недоразвитости.
Увы и ах.
Старик с извилистою палкой
И очарованная тишь.
И, где хохочущей русалкой
Над мертвым мамонтом сидишь,
Шумит кора старинной ивы,
Лепечет сказки по-людски,
А девы каменные нивы -
Как сказки каменной доски.
Вас древняя воздвигла треба.
Вы тянетесь от неба и до неба.
Они суровы и жестоки.
Их бусы - грубая резьба.
И сказок камня о Востоке
Не понимают ястреба.
стоит с улыбкою недвижной,
Забытая неведомым отцом,
и на груди ее булыжной
Блестит роса серебрянным сосцом.
Здесь девы срок темноволосой
Орла ночного разбудил,
Ее развеянные косы,
Его молчание удлил!
И снежной вязью вьются горы,
Столетних звуков твердые извивы.
И разговору вод заборы
Утесов, свержу падших в нивы.
Вон дерево кому-то молится
На сумрачной поляне.
И плачется, и волится
словами без названий.
О тополь нежный, тополь черный,
Любимец свежих вечеров!
И этот трепет разговорный
Его качаемых листов
Сюда идет: пиши - пиши,
Златоволосый и немой.
Что надо отроку в тиши
Над серебристою молвой?
Рыдать, что этот Млечный Путь не мой?
"Как много стонет мертвых тысяч
Под покрывалом свежим праха!
И я последний живописец
Земли неслыханного страха.
Я каждый день жду выстрела в себя.
За что? За что? Ведь, всех любя,
Я раньше жил, до этих дней,
В степи ковыльной, меж камней".
Пришел и сел. Рукой задвинул
Лица пылающую книгу.
И месяц плачущему сыну
Дает вечерних звезд ковригу.
"Мне много ль надо? Коврига хлеба
И капля молока,
Да это небо,
Да эти облака!"
Люблю и млечных жен, и этих,
Что не торопятся цвести.
И это я забился в сетях
На сетке Млечного Пути.
Когда краснела кровью Висла
И покраснел от крови Тисс,
Тогда рыдающие числа
Над бледным миром пронеслись.
И синели крылья бабочки,
Точно двух кумирных баб очки.
Серо-белая, она
Здесь стоять осуждена
Как пристанище козявок,
Без гребня и без булавок,
Рукой указав
Любви каменной устав.
Глаза - серые доски -
Грубы и плоски.
И на них мотылек
Крыльями прилег,
Огромный мотылек крылами закрыл
И синее небо мелькающих крыл,
Кружевом точек берег
Вишневой чертой огонек.
И каменной бабе огня многоточие
Давало и разум и очи ей.
Синели очи и вырос разум
Воздушным бродяги указом.
Вспыхнула темною ночью солома?
Камень кумирный, вставай и играй
Игор игрою и грома.
Раньше слепец, сторох овец,
Смело смотри большим мотыльком,
Видящий Млечным Путем.
Ведь пели пули в глыб лоб, без злобы, чтобы
Сбросил оковы гроб мотыльковый, падал в гробы гроб.
Гоп! Гоп! В небо прыгай гроб!
Камень шагай, звезды кружи гопаком.
В небо смотри мотыльком.
Помни пока эти веселые звезды, пламя блистающих звезд,
На голубом сапоге гопака
Шляпкою блещущий гвоздь.
Более радуг в цвета!
Бурного лета в лета!
Дева степей уж не та!
1919
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
