Любить, что языком... к качелям... в детстве –
смешно и больно: кровь, тепло, вода.
Немотный поводырь, мое наследство -
смешное целованье «навсегда»
/Марина Павлова/
Гони, ямщик, да хоть бы и по рельсам!
Хочу весны, любви и молока,
Налитым облаками в поднебесье,
Над ласточкой, летящей МЦК.
Не спрашивай – перед тобой дорога,
Ну, и вези, мой красно-серый грум.
Доехать бы до месяцева рога,
Лизнуть… прилипнуть… вспомнить детвору,
Манящую прохладой сталь качелей –
Язык саднит, как свежеотрывной
Талон на ренессансы Боттичелли –
И хочется, и больно, всё равно
Кольцом свернётся шалая позёмка
И гладит февралями по лицу.
Пора в весну, на станции сойдём-ка.
Ямщик летит. Всё так же. По кольцу.
Обычно мне хватает трёх ударов.
Второй всегда по пальцу, бляха-муха,
а первый и последний по гвоздю.
Я знаю жизнь. Теперь ему висеть
на этой даче до скончанья века,
коробиться от сырости, желтеть
от солнечных лучей и через год,
просроченному, сделаться причиной
неоднократных недоразумений,
смешных или печальных, с водевильным
оттенком.
Снять к чертям — и на растопку!
Но у кого поднимется рука?
А старое приспособленье для
учёта дней себя ещё покажет
и время уместит на острие
мгновения.
Какой-то здешний внук,
в летах, небритый, с сухостью во рту,
в каком-нибудь две тысячи весёлом
году придёт со спутницей в музей
(для галочки, Европа, как-никак).
Я знаю жизнь: музей с похмелья — мука,
осмотр шедевров через не могу.
И вдруг он замечает, бляха-муха,
охотников. Тех самых. На снегу.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.