Эмоции - увядшие цветы
в литровой банке.
Желания - три дохлые рыбешки
пузом вверх.
И лень -
льняной рубашкой,
мной надетой наизнанку,
льнет к телу
как сегодняшний обыденный четверг.
Смотрю в одну сиреневую
точку на обоях.
Она поёт вполголоса
Шопена, Дебюсси -
так тихо, колыбельно так
в обители покоя,
где ничего не хочется,
и даже не проси...
Лежат безвольно руки
на коленях, как на плахе.
Накинута на плечи шаль
из тонких нитей сна.
Я исчезаю,
медленно.
Так ходит черепаха.
Так засыпает в снегопад
безумная весна.
________________________________tamika25 ("Весенняя апатия")
Но заглянул весенний лучик мне в окошко
И томно замурлыкала вдруг кошка:
Весна пришла, мур-мур, весна, весна!
И пусть я умирала от мигрени,
Но застучат, как бубенцы, капели,
Я улыбнусь и сброшу путы сна
Принцесса спящая? Я не хочу, но все же
Еще зеваю, грустно и похоже
Не скоро я приду в себя
И принц мой близок уж, не за горами
Придет и скажет: Милая, я с вами
И поцелует ласково любя
Мне надоели серые обои
Освободи от скуки и неволи
Вдохни мне жизнь, уже пришла весна!
Пригреет солнышко - и засверкают лужи
Ты мне, лишь ты один мне нужен
Распутай чары тягостного сна...
Я помню, я стоял перед окном
тяжелого шестого отделенья
и видел парк — не парк, а так, в одном
порядке как бы правильном деревья.
Я видел жизнь на много лет вперед:
как мечется она, себя не зная,
как чаевые, кланяясь, берет.
Как в ящике музыка заказная
сверкает всеми кнопками, игла
у черного шиповика-винила,
поглаживая, стебель напрягла
и выпила; как в ящик обронила
иглою обескровленный бутон
нехитрая механика, защелкав,
как на осколки разлетелся он,
когда-то сотворенный из осколков.
Вот эроса и голоса цена.
Я знал ее, но думал, это фата-
моргана, странный сон, галлюцина-
ция, я думал — виновата
больница, парк не парк в окне моем,
разросшаяся дырочка укола,
таблицы Менделеева прием
трехразовый, намека никакого
на жизнь мою на много лет вперед
я не нашел. И вот она, голуба,
поет и улыбается беззубо
и чаевые, кланяясь, берет.
2
Я вымучил естественное слово,
я научился к тридцати годам
дыханью помещения жилого,
которое потомку передам:
вдохни мой хлеб, «житан» от слова «жито»
с каннабисом от слова «небеса»,
и плоть мою вдохни, в нее зашито
виденье гробовое: с колеса
срывается, по крови ширясь, обод,
из легких вытесняя кислород,
с экрана исчезает фоторобот —
отцовский лоб и материнский рот —
лицо мое. Смеркается. Потомок,
я говорю поплывшим влево ртом:
как мы вдыхали перья незнакомок,
вдохни в своем немыслимом потом
любви моей с пупырышками кожу
и каплями на донышках ключиц,
я образа ее не обезбожу,
я ниц паду, целуя самый ниц.
И я забуду о тебе, потомок.
Солирующий в кадре голос мой,
он только хора древнего обломок
для будущего и охвачен тьмой...
А как же листья? Общим планом — листья,
на улицах ломается комедь,
за ней по кругу с шапкой ходит тристья
и принимает золото за медь.
И если крупным планом взять глазастый
светильник — в крупный план войдет рука,
но тронуть выключателя не даст ей
сокрытое от оптики пока.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
