За Персефоной мать её Деметра
По греческим бежала километрам:
– О, где ты, дочь моя и папы Зевса,
Аидова несносная невеста? —
Кричала мать — сырой земли богиня —
Поля стопой недюжинной морщиня.
На счастье с ней была служанка Ямба:
– Благая плачет, нам настанет амба —
Подумала, скорей размяла руки:
– Сыграю безутешной на самбуке,
Размер возьму, который станет штампом,
По-эллински простым двухтактным ямбом —
Спою стишки лихие с подковыркой.
Давай, земная, улыбнись, зафыркай!
На празднике – не дело хмурить небо,
Богатый урожай пусть будет хлеба,
Фисташек, виноградников, оливы…
И гости станут рады и крикливы,
И амфоры вспузырятся маслами,
Поскрипывают странники мослами,
Амбары земледельцев снедью сыты,
А, значит, и нахлебники-пииты
Взберутся на Парнас, прочистят глотки,
Триметрами восславят стан красотки,
Искусный профиль, что заточен в гемму,
Озёра глаз… пора кончать поэму!
Деметра рассмеялась, Ямбе слава,
За пузырём не постоит держава.
Время года - зима. На границах спокойствие. Сны
переполнены чем-то замужним, как вязким вареньем.
И глаза праотца наблюдают за дрожью блесны,
торжествующей втуне победу над щучьим веленьем.
Хлопни оземь хвостом, и в морозной декабрьской мгле
ты увидишь, опричь своего неприкрытого срама -
полумесяц плывет в запылённом оконном стекле
над крестами Москвы, как лихая победа Ислама.
Куполов, что голов, да и шпилей - что задранных ног.
Как за смертным порогом, где встречу друг другу назначим,
где от пуза кумирен, градирен, кремлей, синагог,
где и сам ты хорош со своим минаретом стоячим.
Не купись на басах, не сорвись на глухой фистуле.
Коль не подлую власть, то самих мы себя переборем.
Застегни же зубчатую пасть. Ибо если лежать на столе,
то не всё ли равно - ошибиться крюком или морем.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.