Кабинка "Осторожно. Запрещён..."
Заводик, обанкроченный на прибыль
(сердечный). Мир вцепился корнем гриба
в комичный старомодный капюшон.
Дороги тянутся, как комья сыра
из пиццы. Не стучите мне в берлогу
из первого на манке некролога
в газете, на молочных снах вампира
отксеренной...
Не нужно.
Я - жива.
Я совершенна в страхе этой жизни.
Полотнище багровое стежисто
и подорожник, словно трын-трава,
ведёт по пальцам, будто нож, пушистой
щекой...
И я целую этот пух,
которым плачут дети нерождённых,
сжимая ком несшитых распашонок
из саранчи и плотоядных мух.
Но всё ж - жива.
Как лапка этих сук,
заброшенная буржуа в салаты,
как тень от амор-т-альных блядских сальто,
как взгляд косой распахнутых косух,
не отогретых чьей-то монолитной
надёжной грудью - сдавленной молитвой
без слов, без чувства, без слезы, без зву..
Жива, как память.
Как над свечкой жук.
Как соль, что Отченаш до половины
прошла - и амнезия птичьим клином
вспорхнула...
Я живу и не спешу к
моркови неба, срезанной плащом
заоблачных маньяков многоклювых,
к солёной голубике, что, как луны,
висит над головою кирпичом,
к безглазым жабам с вогнутых орбит,
лемурам сырно-жёлтеньким, цыплятам,
снесённым богом, ангелам пальцатым
и мраку, что с собою говорит...
Живу. Живее голограмм. Живу,
как пицца, что в духовочке печётся,
как луковые у стакана кольца,
как вата, почерневшая по шву.
Живильный нерв. Живой, как нерв, халат.
Реанимированный углем тапок.
Ничтожный гвоздик на мохнатой лапе
снесённых улиц и сгоревших хат...
... Кабинка "Осторожно. Запрещён..."
Канатка (на хвосте - марионетки).
СИЗО из рёбер. Кровяная клетка.
Не дай вам бог...
И дай мне бог ещё...
Ты белые руки сложила крестом,
лицо до бровей под зелёным хрустом,
ни плата тебе, ни косынки —
бейсбольная кепка в посылке.
Износится кепка — пришлют паранджу,
за так, по-соседски. И что я скажу,
как сын, устыдившийся срама:
«Ну вот и приехали, мама».
Мы ехали шагом, мы мчались в боях,
мы ровно полмира держали в зубах,
мы, выше чернил и бумаги,
писали своё на рейхстаге.
Своё — это грех, нищета, кабала.
Но чем ты была и зачем ты была,
яснее, часть мира шестая,
вот эти скрижали листая.
Последний рассудок первач помрачал.
Ругали, таскали тебя по врачам,
но ты выгрызала торпеду
и снова пила за Победу.
Дозволь же и мне опрокинуть до дна,
теперь не шестая, а просто одна.
А значит, без громкого тоста,
без иста, без веста, без оста.
Присядем на камень, пугая ворон.
Ворон за ворон не считая, урон
державным своим эпатажем
ужо нанесём — и завяжем.
Подумаем лучше о наших делах:
налево — Маммона, направо Аллах.
Нас кличут почившими в бозе,
и девки хохочут в обозе.
Поедешь налево — умрёшь от огня.
Поедешь направо — утопишь коня.
Туман расстилается прямо.
Поехали по небу, мама.
1992
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
