Кабинка "Осторожно. Запрещён..."
Заводик, обанкроченный на прибыль
(сердечный). Мир вцепился корнем гриба
в комичный старомодный капюшон.
Дороги тянутся, как комья сыра
из пиццы. Не стучите мне в берлогу
из первого на манке некролога
в газете, на молочных снах вампира
отксеренной...
Не нужно.
Я - жива.
Я совершенна в страхе этой жизни.
Полотнище багровое стежисто
и подорожник, словно трын-трава,
ведёт по пальцам, будто нож, пушистой
щекой...
И я целую этот пух,
которым плачут дети нерождённых,
сжимая ком несшитых распашонок
из саранчи и плотоядных мух.
Но всё ж - жива.
Как лапка этих сук,
заброшенная буржуа в салаты,
как тень от амор-т-альных блядских сальто,
как взгляд косой распахнутых косух,
не отогретых чьей-то монолитной
надёжной грудью - сдавленной молитвой
без слов, без чувства, без слезы, без зву..
Жива, как память.
Как над свечкой жук.
Как соль, что Отченаш до половины
прошла - и амнезия птичьим клином
вспорхнула...
Я живу и не спешу к
моркови неба, срезанной плащом
заоблачных маньяков многоклювых,
к солёной голубике, что, как луны,
висит над головою кирпичом,
к безглазым жабам с вогнутых орбит,
лемурам сырно-жёлтеньким, цыплятам,
снесённым богом, ангелам пальцатым
и мраку, что с собою говорит...
Живу. Живее голограмм. Живу,
как пицца, что в духовочке печётся,
как луковые у стакана кольца,
как вата, почерневшая по шву.
Живильный нерв. Живой, как нерв, халат.
Реанимированный углем тапок.
Ничтожный гвоздик на мохнатой лапе
снесённых улиц и сгоревших хат...
... Кабинка "Осторожно. Запрещён..."
Канатка (на хвосте - марионетки).
СИЗО из рёбер. Кровяная клетка.
Не дай вам бог...
И дай мне бог ещё...
Когда волнуется желтеющее пиво,
Волнение его передается мне.
Но шумом лебеды, полыни и крапивы
Слух полон изнутри, и мысли в западне.
Вот белое окно, кровать и стул Ван Гога.
Открытая тетрадь: слова, слова, слова.
Причин для торжества сравнительно немного.
Категоричен быт и прост, как дважды два.
О, искуситель-змей, аптечная гадюка,
Ответь, пожалуйста, задачу разреши:
Зачем доверил я обманчивому звуку
Силлабику ума и тонику души?
Мне б летчиком летать и китобоем плавать,
А я по грудь в беде, обиде, лебеде,
Знай, камешки мечу в загадочную заводь,
Веду подсчет кругам на глянцевой воде.
Того гляди сгребут, оденут в мешковину,
Обреют наголо, палач расправит плеть.
Уже не я – другой – взойдет на седловину
Айлара, чтобы вниз до одури смотреть.
Храни меня, Господь, в родительской квартире,
Пока не пробил час примерно наказать.
Наперсница душа, мы лишнего хватили.
Я снова позабыл, что я хотел сказать.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.