... и драм нема. Мартышка и авось.
Очки - на печень, розовую, будто
сосок рассвета. Мне легко жилось
в окраины куриной слабой грудке -
потрёпанной барсетке, у стены -
распластанной подстилочкой-аптечкой, -
и чёрный-чёрный юмор из слюны
катал смурных и чёрных человечков
(на подбородке, словно борода,
застывшие - не выжечь пергидролем...)
Я никому не делала вреда,
ни у кого не тырила пароли,
не жгла, соприкоснувшись с рукавом
печали - неугаданной ресницей,
клопов, не била в зеркале кривом
перчаткой злооскаленные лица.
Окружена не хайлящей толпой,
но хающей, - церквей не оскверняла
присутствием, спасительный запой
на плечи не бросала покрывалом, -
мартышка, что ж тут...
Юбочка, платок,
желтинка пудры, сдохшей меж простынок,
не слитый голос - алый кипяток -
за пять минут расстрела холостыми...
За пять минут любви к тому, что не
срослось любви с решётчатым диваном,
мартышка мухой на веретене
застынет - на ничьём меридиане
отсчётом в "ма-моч-ка, роди назад -
кому нужны не-рыбо-мясо-перья?"
... но драм нема.
Есть только тухлый взгляд.
Сосок рассвета.
Вышитые звери -
крестом - на настоящих.
Тёплый скат
подошвы.
И зарубленное "верю",
по озеру погибших лебедят
плывущее диковинной макрелью.
Одинокая птица над полем кружит.
Догоревшее солнце уходит с небес.
Если шкура сера и клыки что ножи,
Не чести меня волком, стремящимся в лес.
Лопоухий щенок любит вкус молока,
А не крови, бегущей из порванных жил.
Если вздыблена шерсть, если страшен оскал,
Расспроси-ка сначала меня, как я жил.
Я в кромешной ночи, как в трясине, тонул,
Забывая, каков над землей небосвод.
Там я собственной крови с избытком хлебнул -
До чужой лишь потом докатился черед.
Я сидел на цепи и в капкан попадал,
Но к ярму привыкать не хотел и не мог.
И ошейника нет, чтобы я не сломал,
И цепи, чтобы мой задержала рывок.
Не бывает на свете тропы без конца
И следов, что навеки ушли в темноту.
И еще не бывает, чтобы я стервеца
Не настиг на тропе и не взял на лету.
Я бояться отвык голубого клинка
И стрелы с тетивы за четыре шага.
Я боюсь одного - умереть до прыжка,
Не услышав, как лопнет хребет у врага.
Вот бы где-нитьбудь в доме светил огонек,
Вот бы кто-нибудь ждал меня там, вдалеке...
Я бы спрятал клыки и улегся у ног.
Я б тихонько притронулся к детской щеке.
Я бы верно служил, и хранил, и берег -
Просто так, за любовь! - улыбнувшихся мне...
...Но не ждут, и по-прежнему путь одинок,
И охота завыть, вскинув морду к луне.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
