Здесь начинается там – в занавесках острова,
который – не остров, но – островей заброшенных,
где горизонт в лоханке мешает пёстрое
небо с морской прадевственной белой лошадью
в яблоках тел; где печётся коврига племени
Двумба-маюмба, где в пене морской берлоги
полунезваные детские само-пленники
слушают диалоги:
как волна у волны спрашивает, проникая в секреты скважин
голубых молекул: « Ну же, скажи, чем дышишь?
Этими саламандрами с повышенной смертной влажностью?
Этими тритонами, у которых никогда не случалось рыжин
ртов, потому что нержавин поцелуев затапливал их – до ниточки,
до порога безумия, до той самой тропы бездонности?»
Волна о волну трётся.
Волна гладит волну по вытачкам
пенных скафандров.
Галька дерзит и колется,
Как наркоманка.
Волна у волны спрашивает: «Кого вынесешь,
Кого прощупаешь – этих бесчувственных крокодилов?»
А волна отвечает волне: «не записанных в смертник Гиннеса.
Умеющих гладить под водой холку великой седой Тортиллы.
Переписывающих «там» на «здесь».
Умеющих добывать свет из глазничек пепельной
амазонки воздуха, переходящей время по самой центральной кромке…»
… слушаем диалоги, зацепившись в волны, как незабудки – в петельки.
Ждём ломки.
***
…стоны земли сливаются в тихий выстрел.
Капли воды заплетаются в тысячи хокку.
Подводные люди заходят по горло в смыслы,
подводные люди наивно сплетают ноги.
За спиной, словно вечер, спелой
раскинулся город. Не досмотреть до шеек
хищных трущобок и вилл на холодных сваях.
В сумерках море стесняется и рыжеет:
люди морские в нём что-то там добывают, –
может, огонь…
***
Лёгкие солнца – на спелой спине. Вдохнуть
белый налив секунд. На песке бубенчик
тени пугливо вздрогнет. Оближет хну
с зоны ожога. Звезда, молодой буфетчик
звякнет в гнездо ладоней немного сна.
Выдавит крем из баллона Селены. В ковшик
спрячет накидку, плывущую, как косяк
рыбок, и человечков, что слиплись в коржик.
И разведёт огонь.
И расчешет рябь
кожи, как мир, дрожащей на межпланетье…
… мы в лёгких космоса тянемся, словно краб –
хрупкой клешней – по миллиметру к свету…
Маленькие города, где вам не скажут правду.
Да и зачем вам она, ведь всё равно - вчера.
Вязы шуршат за окном, поддакивая ландшафту,
известному только поезду. Где-то гудит пчела.
Сделав себе карьеру из перепутья, витязь
сам теперь светофор; плюс, впереди - река,
и разница между зеркалом, в которое вы глядитесь,
и теми, кто вас не помнит, тоже невелика.
Запертые в жару, ставни увиты сплетнею
или просто плющом, чтоб не попасть впросак.
Загорелый подросток, выбежавший в переднюю,
у вас отбирает будущее, стоя в одних трусах.
Поэтому долго смеркается. Вечер обычно отлит
в форму вокзальной площади, со статуей и т.п.,
где взгляд, в котором читается "Будь ты проклят",
прямо пропорционален отсутствующей толпе.
<январь 1996 г.>
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
