одиночество.
минус зима...
две звезды
о которых я буду молиться,
даже после того как погаснут...
одино...
подо мной чьи-то птицы
цветут.
небо выльется красным
чувством,
запахом,
вкусом
на язык,
из промёрзшей кувшинки ладони.
одиночество есть.
мир вмещается
в липкий
сырой подоконник -
крокус,
кактус,
и дождь
пресно-тёплый из лейки.
и душа
не поющей,
чужой канарейки.
мир вмещается
в спёртый
болезненный воздух,
в непрозрачность окна,
и в далёкие звёзды
о которых
как прежде
я буду молиться,
даже после того, как...
...из памяти лица
выпадают
осадком
на дно океана.
мир вмещается в грани
пустого стакана,
что потеет
от пьяных,
густых поцелуев.
одиночество есть
где-то
в голосе улиц,
и в бездомности слов
не остывших
в гортани...
Э. Ларионова. Брюнетка. Дочь
полковника и машинистки. Взглядом
она напоминала циферблат.
Она стремилась каждому помочь.
Однажды мы лежали рядом
на пляже и крошили шоколад.
Она сказала, поглядев вперед,
туда, где яхты не меняли галса,
что если я хочу, то я могу.
Она любила целоваться. Рот
напоминал мне о пещерах Карса.
Но я не испугался.
Берегу
воспоминанье это, как трофей,
уж на каком-то непонятном фронте
отбитый у неведомых врагов.
Любитель сдобных баб, запечный котофей,
Д. Куликов возник на горизонте,
на ней женился Дима Куликов.
Она пошла работать в женский хор,
а он трубит на номерном заводе.
Он – этакий костистый инженер...
А я все помню длинный коридор
и нашу свалку с нею на комоде.
И Дима – некрасивый пионер.
Куда все делось? Где ориентир?
И как сегодня обнаружить то, чем
их ипостаси преображены?
В ее глазах таился странный мир,
еще самой ей непонятный. Впрочем,
не понятый и в качестве жены.
Жив Куликов. Я жив. Она – жива.
А этот мир – куда он подевался?
А может, он их будит по ночам?..
И я все бормочу свои слова.
Из-за стены несутся клочья вальса,
и дождь шумит по битым кирпичам...
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.