она - тишина.
где о секунду секунда трётся,
а между секундами музыка
пальцев,
роняющих солнце
в мякоть
распахнутых спелых венок
воздуха.
вЕтра бы нервно
набрать горсть.
музыку трогать.
словно
волну волна.
долго.
необратимо.
насквозь.
*
она - тишина.
как эти бескожие
дохнущие от весны.
даже не бережно,
даже не ласково,
просто снись -
ливень осенний,
промозглый,
почти родной
этим бескожим,
сложным,
ранимым,
кормящим дно
собственной нежности
корочками любви,
или огрызками радостей...
только снись...
*
она - тишина.
где-нибудь в складочках
детских прозрачных рук.
маленьких пальчиков
греющих белый звук,
словно подснежник ласковый -
мамин цветущий смех
(спрятан в полёты бабочек,
в первый душистый снег).
она - тишина
хрустальная.
слышишь?
не слышишь.
не...
Так гранит покрывается наледью,
и стоят на земле холода, -
этот город, покрывшийся памятью,
я покинуть хочу навсегда.
Будет теплое пиво вокзальное,
будет облако над головой,
будет музыка очень печальная -
я навеки прощаюсь с тобой.
Больше неба, тепла, человечности.
Больше черного горя, поэт.
Ни к чему разговоры о вечности,
а точнее, о том, чего нет.
Это было над Камой крылатою,
сине-черною, именно там,
где беззубую песню бесплатную
пушкинистам кричал Мандельштам.
Уркаган, разбушлатившись, в тамбуре
выбивает окно кулаком
(как Григорьев, гуляющий в таборе)
и на стеклах стоит босиком.
Долго по полу кровь разливается.
Долго капает кровь с кулака.
А в отверстие небо врывается,
и лежат на башке облака.
Я родился - доселе не верится -
в лабиринте фабричных дворов
в той стране голубиной, что делится
тыщу лет на ментов и воров.
Потому уменьшительных суффиксов
не люблю, и когда постучат
и попросят с улыбкою уксуса,
я исполню желанье ребят.
Отвращенье домашние кофточки,
полки книжные, фото отца
вызывают у тех, кто, на корточки
сев, умеет сидеть до конца.
Свалка памяти: разное, разное.
Как сказал тот, кто умер уже,
безобразное - это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
Слишком много всего не вмещается.
На вокзале стоят поезда -
ну, пора. Мальчик с мамой прощается.
Знать, забрили болезного. "Да
ты пиши хоть, сынуль, мы волнуемся".
На прощанье страшнее рассвет,
чем закат. Ну, давай поцелуемся!
Больше черного горя, поэт.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
