... от шумеров - до Шуберта - шорох нескошенных душ,
от душицы - до должности дерева срубленных веток...
Я не слышу людей.
Я сорвала божественный куш
в казино аутсайдеров,
в городе мокрых салфеток.
Так срывают с лопаточки шулера - сон земляник
на заброшенных кладбищах и недоеденных духах.
Так срывают парчу (под парчой - персональный ледник,
и друзья улыбаются мёртво до кончика уха).
Так срывают с себя хищный лифт говорливых емель,
по которым отели то хнычут, то попросту нычут
свои рваные души...
А я так - не слышу людей -
их лохматых минздравов,
их куцых "па-па" перекличек,
их надкушенных глаз у вахтёров ВсеПравильных Баз,
их размерных восторгов и взвизгов на розово-свинском...
Муравьи, словно мелкие скифы, сползаются в пасть
опустелой пустыни, не строившей чучела Сфинкса,
и я слышу их лапки - тёр-тёр - по затёртой коре
апельсина земного, помятого каждым, который
его носит в свинцовом кармане, чтоб в волчьей норе
приготовить на зиму варенье историй про "горе
и печаль по-простому"....
Ни ран от того, что Руан
выжигает глаза неприсутствием Жанн,
ни лавины,
ни нирваны от ругани ( хлыст! океан! ураган!)
саблезубых планетных без горького префикса "ино-"
-
я не слышу людей.
Я - неслышима.
Ящик со ртом.
Звероящер на Марсе.
Вмерзающий в "холодно" хрящик.
Неприрученный зверик, не слышавший "Рядом!"
Зато
в алом небе летит - метеором? - хрустальный барашек -
с тихой чёлкой, улыбкой и близостью звука души,
от шумеров и Шуберта в дереве мира шуршащей...
Повисим в темноте над землёй
и теплом пошуршим -
настоявшимся
и настоящим.
Отказом от скорбного перечня - жест
большой широты в крохоборе! -
сжимая пространство до образа мест,
где я пресмыкался от боли,
как спившийся кравец в предсмертном бреду,
заплатой на барское платье
с изнанки твоих горизонтов кладу
на движимость эту заклятье!
Проулки, предместья, задворки - любой
твой адрес - пустырь, палисадник, -
что избрано будет для жизни тобой,
давно, как трагедии задник,
настолько я обжил, что где бы любви
своей не воздвигла ты ложе,
все будет не краше, чем храм на крови,
и общим бесплодием схоже.
Прими ж мой процент, разменяв чистоган
разлуки на брачных голубок!
За лучшие дни поднимаю стакан,
как пьет инвалид за обрубок.
На разницу в жизни свернув костыли,
будь с ней до конца солидарной:
не мягче на сплетне себе постели,
чем мне - на листве календарной.
И мертвым я буду существенней для
тебя, чем холмы и озера:
не большую правду скрывает земля,
чем та, что открыта для взора!
В тылу твоем каждый растоптанный злак
воспрянет, как петел ледащий.
И будут круги расширятся, как зрак -
вдогонку тебе, уходящей.
Глушеною рыбой всплывая со дна,
кочуя, как призрак - по требам,
как тело, истлевшее прежде рядна,
как тень моя, взапуски с небом,
повсюду начнет возвещать обо мне
тебе, как заправский мессия,
и корчится будут на каждой стене
в том доме, чья крыша - Россия.
июнь 1967
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
