Шел снег. Зрачковый. Змейный. Жуткий снег.
Снег-скуло-чмок. Снег-жестко-щеко-сек.
Драже из хрупких бед для всех-всех-всех,
в чьих комнатах двуплотия - ни грамма...
Чьи зимы - это сам-себя-сплавляй
из стекловат, и ватты подливай...
Отрезанного солнца голова
мерещилась дворнягой в чайной раме.
И облаков, как бед - не сосчитать...
Дракон луны летит, как нищета,
и телевышка, словно Гюльчатай,
им заслонила нос - как покрывалом...
Косматый Ницше с палицей -" в степи" -
у недостроя - мертвенно сопит
о том, что бог гиганток-немезид
зарос пером вороны в карнавале...
Шел тихий снег:
папье-маше,
брелок,
очкастый панцирь,
саблеухий волк,
беззубый тигр,
туземец
и плевок
клубники в нашатырной терпкой пробке...
Стояли тачки в алом котелке,
где дом, широколобый, как лакей,
виском прижался к счастью в кулаке
у девочки, по-девичьи негромкой.
Шел смирный снег. Пришпиленный к курку
души, тугой - на сотни душ... Рагу
из рождества-не-в-рождество крикун-
щенок лакал в разрезанной канаве.
А где-то в небе снег-двойник борзел, -
второй, как воин-гоблин... И мамзель-
луна стелила мерзлую постель
улыбкам, словно солнышко, безглавым.
Шел ржавый снег. Зрачковый снег. Бежал
с земли на тучи. Тоненький кинжал
троллейбуса, облезлого бомжа,
троллистого седого нелюбима,
врастал в слезу на шее снега. Сны
подснежниками прятались в косых
костях лукошек. Фыркали носы
ветренков и любимых херувимов
злых мачех - Одноплотности-Пусты...
Хотелось тихим ноликом остыть
в расти-сугробе... Хмурились мосты.
Кулак девчушки гладил глазик правый
двери домишки-где-зима-зимей,
где лифт гостей глотает, словно змей,
и между чайных окон - мавзолей,
где снег в душе такой, что можно плавать...
В этой роще березовой,
Вдалеке от страданий и бед,
Где колеблется розовый
Немигающий утренний свет,
Где прозрачной лавиною
Льются листья с высоких ветвей,—
Спой мне, иволга, песню пустынную,
Песню жизни моей.
Пролетев над поляною
И людей увидав с высоты,
Избрала деревянную
Неприметную дудочку ты,
Чтобы в свежести утренней,
Посетив человечье жилье,
Целомудренно бедной заутреней
Встретить утро мое.
Но ведь в жизни солдаты мы,
И уже на пределах ума
Содрогаются атомы,
Белым вихрем взметая дома.
Как безумные мельницы,
Машут войны крылами вокруг.
Где ж ты, иволга, леса отшельница?
Что ты смолкла, мой друг?
Окруженная взрывами,
Над рекой, где чернеет камыш,
Ты летишь над обрывами,
Над руинами смерти летишь.
Молчаливая странница,
Ты меня провожаешь на бой,
И смертельное облако тянется
Над твоей головой.
За великими реками
Встанет солнце, и в утренней мгле
С опаленными веками
Припаду я, убитый, к земле.
Крикнув бешеным вороном,
Весь дрожа, замолчит пулемет.
И тогда в моем сердце разорванном
Голос твой запоет.
И над рощей березовой,
Над березовой рощей моей,
Где лавиною розовой
Льются листья с высоких ветвей,
Где под каплей божественной
Холодеет кусочек цветка,—
Встанет утро победы торжественной
На века.
1946
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
