99 процентов всего в жизни – мусор.
Это должно быть моим. Это, должно быть…
Я упиваюсь вкусом.
В легких оседает копоть.
Тело томит развратом.
Секс втроем теперь – просто.
Атом трется об атом.
Любите меня, сестры.
Моя рука превращается в плеть.
Боль. Крик. Слезы. Кровь. Боль. Остановись.
Да. Нет. Нет! Не могу больше терпеть!
Хочу ещё. ЕЩЁ! Умереть. Вернись. Вернись
и сожги всё к чертям, слишком много тепла.
Давай, грызи мою плоть, задохнись в подушке!
Мы чисты, как плоскость стекла.
И мы равнодушны.
У меня нет больше ни одного слова, чтобы не пошлость.
Туман на море. Сходил покормил чаек.
Наслаждаюсь вчерашним прошлым.
И – скучаю.
Прорастаю в слепоту, черствость, глупость и косность.
Некоторые зовут это чувство нормальностью,
другие говорят – взрослость.
Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.
Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,
Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.
Петербург! я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.
Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.
Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,
И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.
Декабрь 1930
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
Авторизация
Камертон
