... фонарик... одуванчики души...
Души в ладони облачко дыханья
и камень в горле женщины...
Ужи -
как пальцы - чёрный контур одувана
в горсти, которой верить - как грозе
антеннке хрупкой верить, - тонко-тонко...
Дыханье - в танго смерти...
Спит рассвет
в зрачке - как ухо мёртвого телёнка -
в траве ядивой...
Блекнут фонари.
Пушинки разлетаются.
Воздушна
борьба за нежность...
Словно снегири,
слезинки чик-чирикают подушки,
сном женщины набитые - как ты
набит печалью женщины - до чучел
в глазах.
Она в руках - как яблонь дым,
как к фонарятам невесомый ключик,
как в горле - кашель, каменно-сквозной,
как нежность - в сумке егеря, в кровавом
пюре под дробью злобы..
...как пыльцой-
слезой ладонь согрета!..
Словно в лаве,
сиди в её печали.
Отпускай
дыхание в царапинках воздушных
туда, где душно женщине, где рай,
где души спят в разорванных ночнушках,
где раны спят под пальцами твоих
мужских обид,
где каждый шорох - ладан...
Ты видишь? - одуванчики в гнилых
углах небес танцуют, как мулатки -
прожжённые тобой насквозь, на гвоздь
тебя повиснув, с тёплый укоризной...
Души в ладони облачко! -
взвесь ос,
гроздь ос,
осколок вашей дымной жизни...
Неправо о стекле те думают, Шувалов,
Которые стекло чтут ниже минералов.
Ломоносов
Солдат пришел к себе домой -
Считает барыши:
"Ну, будем сыты мы с тобой -
И мы, и малыши.
Семь тысяч. Целый капитал
Мне здорово везло:
Сегодня в соль я подмешал
Толченое стекло".
Жена вскричала: "Боже мой!
Убийца ты и зверь!
Ведь это хуже, чем разбой,
Они помрут теперь".
Солдат в ответ: "Мы все помрем,
Я зла им не хочу -
Сходи-ка в церковь вечерком,
Поставь за них свечу".
Поел и в чайную пошел,
Что прежде звали "Рай",
О коммунизме речь повел
И пил советский чай.
Прошло три дня, и стал солдат
Невесел и молчит.
Уж капиталу он не рад,
Барыш не веселит.
А в полночь сделалось черно
Солдатское жилье,
Стучало крыльями в окно,
Слетаясь, воронье.
По крыше скачут и кричат,
Проснулась детвора,
Жена вздыхала, лишь солдат
Спал крепко до утра.
В то утро встал он позже всех,
Был сумрачен и зол.
Жена, замаливая грех,
Стучала лбом о пол.
"Ты б на денек,- сказал он ей,-
Поехала в село.
Мне надоело - сто чертей!-
Проклятое стекло".
Жена уехала, а он
К окну с цигаркой сел.
Вдруг слышит похоронный звон,
Затрясся, побелел.
Семь кляч влачат по мостовой
Дощатых семь гробов.
В окно несется бабий вой
И говор мужиков.
- Кого хоронишь, Константин?
- Да Глашу вот, сестру -
В четверг вернулась с имянин
И померла к утру.
У Николая помер тесть,
Клим помер и Фома,
А что такое за болесть -
Не приложу ума.
Настала ночь. Взошла луна,
Солдат ложится спать,
Как гроб тверда и холодна
Двуспальная кровать.
И вдруг ... иль это только сон?-
Идет вороний поп,
За ним огромных семь ворон
Несут стеклянный гроб.
Вошли и встали по стенам,
Сгустилась сразу мгла,
"Брысь, нечисть! В жизни не продам
Толченого стекла".
Но поздно, замер стон у губ,
Семь раз прокаркал поп.
И семь ворон подняли труп
И положили в гроб.
И отнесли его в овраг,
И бросили туда,
В гнилую топь, в зловонный мрак,
До Страшного суда.
1919
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
