О, жизнь моя! Не надо суеты,
Не надо жалоб, — это все пустое.
Покой нисходит в мир, — ищи и ты покоя.
Г. Адамович
Как молоко, бегущее с плиты,
ловить непросто жалобы о жизни…
Зажмурив уши (по глаза – сыты!),
не думай о медведе-жалобисте!
О белом мишке думать – ни-ни-ни!..
( И тут – стадами снежными – они…)
Как жалобно, скотина, нам скулят
в ведре сует утопшие котята! –
те, белые, как десять негритят,
застывших под мизинчиком Агаты,
как мошки,
и те чёрные – что нас,
как сорок тысяч братьев, обнимали
когтём за душу, слыша окрик: «Фас!»
«гаишников», на полосе центральной
отлавливавших «Вылечу», «Люблю»,
«Седьмое Небо» и «Покой» на жопе
игрушечных машинок, по рублю
за штуку-руль (а руль – сердечный шёпот,
округлый пластик, под перчаткой скук
не движущийся, но кругоболящий…)
Как жалобен «пилец», пилящий сук!
Как жалобен скелетик-звероящер
в шкафу, средь масок, праздничных и не-…
Как жалобен киднэппер, проваливший
задание похитить детский нерв
из в лыжах заблудившихся лодыжек
на перекрёстке ветреных сует,
сующих в ноги выбор, пошло-полый…
Как жалобен директор-пистолет,
в отлучников стреляющий за школой –
безкровно,
мимо,
двойками,
чайком,
ведёрно-сладким, и с отрыжкой крысьей…
Как жалобен подкошенный роддом,
с предчувствием ухода по карнизу!..
Пустое! –
Батарейки пустота,
когда не можешь мужу – в миг оргазма…
И тень покоя, как маньяк, в кустах
распяторуко пялится-гримасит…
Искать не нужно!
Вот он! –
Под окном!
У длинной дыни озера, с начёсом
небесной ряби…
Тянет шашлыком.
На вертеле вращают мякоть: осень
была жирна. На попе и вообще.
И так приятен этот жир, по пальцам
стекающий в бессмертие – в мишень
любого жалкожилого скитальца
по миру…
И – покой…
Смотри! –
Покой! –
Как фавн в ладошки ищущей пустыне…
А завтра будет боль уже другой.
И завтра губы отморозит иней,
целующий в ведре твоих котят.
И ляжет снег на дыню.
И под носом
увидишь мир, спокойный, как наряд
небритых туч, крадущих абрикосы
зелёных солнц,
не зреющих с весны…
И как он медлил, то мужи те,
по милости к нему Господней,
взяли за руку его, и жену его, и двух
дочерей его, и вывели его,
и поставили его вне города.
Бытие, 19, 16
Это вопли Содома. Сегодня они слышны
как-то слишком уж близко. С подветренной стороны,
сладковато пованивая, приглушенно воя,
надвигается марево. Через притихший парк
проблеснули стрижи, и тяжелый вороний карк
эхом выбранил солнце, дрожащее, как живое.
Небо просто читается. Пепел и птичья взвесь,
словно буквы, выстраиваются в простую весть,
что пора, брат, пора. Ничего не поделать, надо
убираться. И странник, закутанный в полотно,
что б его ни спросили, вчера повторял одно:
Уходи. Это пламя реальней, чем пламя Ада.
Собирайся. На сборы полдня. Соберешься – в путь.
Сундуки да архивы – фигня. Населенный пункт
предназначен к зачистке. Ты выживешь. Сущий свыше
почему-то доволен. Спасает тебя, дружок.
Ты ли прежде писал, что и сам бы здесь все пожог?
Что ж, прими поздравленья. Услышан. Ты складно пишешь.
Есть одно только пламя, писал ты, и есть одна
неделимая, но умножаемая вина.
Ты хотел разделить ее. Но решено иначе.
Вот тебе к исполненью назначенная судьба:
видеть все, и, жалея, сочувствуя, не судя,
доносить до небес, как неправедники свинячат.
Ни священник, ни врач не поможет – ты будешь впредь
нам писать – ты же зряч, и не можешь того не зреть,
до чего, как тебе до Сириуса, далеко нам.
Даже если не вслух, если скажешь себе: молчи,
даже если случайно задумаешься в ночи, -
все записывается небесным магнитофоном.
Ты б слыхал целиком эту запись: густой скулеж
искалеченных шавок, которым вынь да положь
им положенное положительное положенье.
Ты б взвалил их беду, тяжелейшую из поклаж?
Неуместно, безвестно, напрасно раздавлен - дашь
передышку дыре, обрекаемой на сожженье.
Начинай с тривиального: мой заблеванных алкашей,
изумленному нищему пуговицу пришей, -
а теперь посложнее: смягчай сердца убежденных урок,
исповедуй опущенных, увещевай ментов, -
и сложнейшее: власть. С ненавистных толпе постов
поправляй, что придумает царствующий придурок:
утешай обреченных, жалей палачей и вдов…
А не можешь – проваливай. Знать, еще не готов.
Занимайся своими письменными пустяками.
И глядишь, через годы, возьми да и подфарти
пониманье, прощенье и прочее. Но в пути
лучше не оборачивайся. Превратишься в камень.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
