Частичка в общем явлении, явление в частности,
соблюдая формальности, признаю себя ненормальной.
Про меня говорят -"Нет, ты чё, правда такая классная?"
А потом - "Вышло так, умная же, всё сама понимаешь..."
Одни - "Эта стопроцентно добьётся, коль упёрлась рогом!"
Другие - "Отмолчится, связываться не будет, конечно."
Двадцать четвёртые - "Негатива в тебе слишком много!"
Сороковые - "Да что ты всех оправдываешь и жалеешь!"
"Слушай, умничка такая, а чё не напишешь книгу?" -
Этот похож начирикал (слишком громко будет - накаркал)
И нередко - "Сука, была б мужиком, словила б мигом!"
А бывает - "Как бы это поточнее - ты мой ангел!"
Не понимают - "Всё тебе не так, злобненькая, ершистая."
Улыбаются - "Добрая ты, спокойная, скромная"
Признаются - "Поцеловать хотел тогда давно, не решился..."
Удивляются - "Я тебе такое говорил? Хоть убей, не помню!"
С восхищением аплодируют - "Вот это ты даёшь, мать!"
Пресекают резко - "Да успокойся уже, достала!"
Уговаривают - "Дурочка, это никому не нужно, хватит."
Низвергают - "Сними корону, вали уже с пьедестала!"
Частичка в общем явлении, явление в частности,
соблюдая формальности, признаю себя ненормальной.
Только что-то вы меня запутали с этой моей разностью,
Уж и вспомнить не могу, откуда я пошла изначальная?!
Видишь, наша Родина в снегу.
Напрочь одичалые дворы
и автобус жёлтый на кругу —
наши новогодние дары.
Поднеси грошовую свечу,
купленную в Риге в том году, —
как сумею сердце раскручу,
в белый свет, прицелясь, попаду.
В белый свет, как в мелкую деньгу,
медный неразменный талисман.
И в автобус жёлтый на кругу
попаду и выверну карман.
Родина моя галантерей,
в реках отразившихся лесов,
часовые гирьки снегирей
подтяни да отопри засов,
едут, едут, фары, бубенцы.
Что за диво — не пошла по шву.
Льдом свела, как берега, концы.
Снегом занесла разрыв-траву.
1988
2
И в минус тридцать, от конфорок
не отводя ладоней, мы —
«спасибо, что не минус сорок» —
отбреем панику зимы.
Мы видим чёрные береты,
мы слышим шутки дембелей,
и наши белые билеты
становятся ещё белей.
Ты не рассчитывал на вечность,
души приблудной инженер,
в соблазн вводящую конечность
по-человечески жалел.
Ты головой стучался в бубен.
Но из игольного ушка
корабль пустыни «все там будем» —
шепнул тебе исподтишка.
Восславим жизнь — иной предтечу!
И, с вербной веточкой в зубах,
военной технике навстречу
отважимся на двух горбах.
Восславим розыгрыш, обманку,
странноприимный этот дом.
И честертонову шарманку
во все регистры заведём.
1990
3
Рождение. Школа. Больница.
Столица на липком снегу.
И вот за окном заграница,
похожа на фольгу-фольгу,
цветную, из комнаты детской,
столовой и спальной сиречь,
из прошлой навеки, советской,
которую будем беречь
всю жизнь. И в музее поп-арта
пресыщенной черни шаги
нет-нет да замедлит грин-карта
с приставшим кусочком фольги.
И голубь, от холода сизый,
взметнётся над лондонским дном
над телом с просроченной визой
в кармане плаща накладном.
И призрачно вспыхнет держава
над еврокаким-нибудь дном,
и бобби смутят и ажана
корявые нэйм и преном.
А в небе, похлеще пожара,
и молот, и венчик тугой
колосьев, и серп, и держава
со всею пенькой и фольгой.
1992
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
