В шляпе, на дне, притаился усталый кролик.
Кипа цветастых платков согревает уши.
Шляпа - не крепость, легко из неё героем
взять, да и вынырнуть к публике простодушной.
Чванно кивнув нераспознанным vip в партере,
верной галёрке послать поцелуй воздушный.
Можно дать дёру на пике своей карьеры.
Но предстоит только дрыганый вис за уши.
А иначе я больше никак не могу объяснить, почему у этого стиха вдруг такой успех.)))
Прелесть.)
Кролики - это не только ценный мех, но ещё и богатый лирический материал.
После дрыганого виса нужна морковка. Как компенсация)))
Хороший стих)
Морковка - это замечательно! Спасибо, Тамила.
Почему-то мне показалось, что усталый кролик доволен своей судьбой.)))
А дрыганый вис - это ведь кульминация!Аплодисменты!
Ну да, некоторым кроликам повезло с судьбой куда меньше... А тут - гарантированные аплодисменты)
Фокус очень и очень удался! Мыша кроликам друг!
Точно, это же дружеский шарж у меня получился!
ых.
Мыша, я тебе верю.
ых - очень верное слово. Спасибо.
Милое:) Настоящее мышынькино стихо
А как же протянутая тонкой леской ёрническая издёвка, на которой и был вздёрнут несчастный в финале? Так и осталась невидимой? Ай да я, мыша-иллюзионист.
Это не издёвка, это печальный фатализм
Это кризис среднего возраста кролика. )
Давайте искать кроликов в себе,
И что-нибудь изменится в судьбе
Я не меняюсь - мыша на привале.
А вы случайно зайца не видали?
)
вот такая история с кроликом.)
Это просто один кролик во всемирной истории шляп.)
Точно - вис, причём - дрыганный...
Это у нас с ним сюдба такой...
Дёру не дашь))
Аплодирую!
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Зверинец коммунальный вымер.
Но в семь утра на кухню в бигуди
Выходит тетя Женя и Владимир
Иванович с русалкой на груди.
Почесывая рыжие подмышки,
Вития замороченной жене
Отцеживает свысока излишки
Премудрости газетной. В стороне
Спросонья чистит мелкую картошку
Океанолог Эрик Ажажа -
Он только из Борнео.
Понемножку
Многоголосый гомон этажа
Восходит к поднебесью, чтобы через
Лет двадцать разродиться наконец,
Заполонить мне музыкою череп
И сердце озадачить.
Мой отец,
Железом завалив полкоридора,
Мне чинит двухколесный в том углу,
Где тримушки рассеянного Тёра
Шуршали всю ангину. На полу -
Ключи, колеса, гайки. Это было,
Поэтому мне мило даже мыло
С налипшим волосом...
У нас всего
В избытке: фальши, сплетен, древесины,
Разлуки, канцтоваров. Много хуже
Со счастьем, вроде проще апельсина,
Ан нет его. Есть мненье, что его
Нет вообще, ах, вот оно в чем дело.
Давай живи, смотри не умирай.
Распахнут настежь том прекрасной прозы,
Вовеки не написанной тобой.
Толпою придорожные березы
Бегут и опрокинутой толпой
Стремглав уходят в зеркало вагона.
С утра в ушах стоит галдеж ворон.
С локомотивом мокрая ворона
Тягается, и головной вагон
Теряется в неведомых пределах.
Дожить до оглавления, до белых
Мух осени. В начале букваря
Отец бежит вдоль изгороди сада
Вслед за велосипедом, чтобы чадо
Не сверзилось на гравий пустыря.
Сдается мне, я старюсь. Попугаев
И без меня хватает. Стыдно мне
Мусолить малолетство, пусть Катаев,
Засахаренный в старческой слюне,
Сюсюкает. Дались мне эти черти
С ободранных обоев или слизни
На дачном частоколе, но гудит
Там, за спиной, такая пропасть смерти,
Которая посередине жизни
Уже в глаза внимательно глядит.
1981
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.