"ну, скажите на милость,
для чего мне все пом-нить,
на краю этом сраном?"
(из экспа автора Pro на мой стих "О чем-то кино...")
на краю этом сраном
или всё же обгаженном птицами
и дождями обоссанном
но полуденным солнцем обласканном
в этом смраде зловонном
между снами, в Париже ли, в Ницце ли,
бродит странница-память
память-бомж, не подмыта, затаскана
всё лицо её в ранах
в гнойниках и уродливых оспинах
с нею рядом стоять -
просто в обморок падать замучишься
я гоню её прочь
а она, как ребеночек, просится
тянет грязные пальцы
трясёт разлохмаченным рубищем...
я её сторонюсь
а она,
вся в слезах
и соплях прижимается накрепко
и уже не уйти
лишь смириться
вдохнув всё зловонье до капельки...
Ну дык и ладно. Нормалёк)))
Пасиб за творческий "пинок"))
ну да, а что
да просто так...))
Прикольно...) Понравилось!
Спасибо)
да уж, эта шалава умеет прижаться накрепко, не отодрать
да, только с кровью, если отдирать...
Красочное)
Ага, представить в красках - затошнит сразу)))
Мышенька, я тебя поняла. Спасибо))
Ахматовская сверхзадача - "надо память до конца убить".
Эту, конкретную, хочется не убить даже, а, "вдохнув все зловонье до капельки", завалить с особой жестокостью, шмальнуть контрольный в башку, уйти проходными, забрести в кабак и набраться в дрова, принимая очевидное: она, прилипучая сука, не отвяжется - будет теперь являться в кошмарных снах и глумливо донимать: "ты пошто меня ударил балалайкой по плечу?" Избавиться от назойливой памяти можно только самоубившись вместе с нею.
Восхитительная рифмовка, особенно -"птицами-Ницце ли", "оспинах-просится", "замучишься-рубищем", "накрепко-капельки", ее как будто и нет, рифмы не выпячены, при этом стойко держат всю конструкцию, предоставив чувствам возможность буйствовать вволю.
ЛГ эту чертову память ярко видит, ясно слышит, чутко обоняет и обреченно осязает. И за четырьмя предыдущими автоматически является пятое, совсем уже макабрическое чувство - отсюда и "на краю", потому что за краем уже смертоубийство от омерзения, после смиренного вдоха.
Трансформация милой "странницы-памяти" в отталкивающую "память-бомжа", тоже великолепна, она именно что где-то между снами и происходит, эта мучительная метаморфоза.
Меня царапнула строчка - "просто в обморок падать замучишься", противоречащая заявленному в начале - "На краю (брутальное)". По моему, на краю брутальные не падают в обмороки, как тургеневские барышни, они начинают сопротивляться.
И мешает, как заноза, - "ребеночек". Слово из другого мира - ребеночек, мамочка, родильный дом, запах хлорамина... все это, как мне кажется, не монтируется с брутальностью и антиэстетикой нечистот. По смыслу идеально - что может быть роднее собственной памяти, которая одновременно и родитель, и чадо, но само слово с уменьшительно-ласкательным наполнением, по моему, не вписывается в стих.
Может быть, стоит удалить пояснение - "(брутальное)" - и все тогда встанет на свои места - женское намерение останется намерением и не перейдет в мужское действие.
Спасибо)
"женское намерение останется намерением и не перейдет в мужское действие" - впечатляет. :)
мужчины умеют убивать память, женщины обычно этого только хотят )
Это хорошо, что женщины хотят, а мужчины действуют. Тогда да.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Прибежали в избу дети
Второпях зовут отца:
«Тятя! тятя! наши сети
Притащили мертвеца».
«Врите врите бесенята —
Заворчал на них отец; —
Ох уж эти мне робята!
Будет вам ужо мертвец!
Суд наедет отвечай-ка;
С ним я ввек не разберусь;
Делать нечего; хозяйка
Дай кафтан: уж поплетусь...
Где ж мертвец?» — «Вон тятя э-вот!»
В самом деле при реке
Где разостлан мокрый невод
Мертвый виден на песке.
Безобразно труп ужасный
Посинел и весь распух.
Горемыка ли несчастный
Погубил свой грешный дух
Рыболов ли взят волнами
Али хмельный молодец
Аль ограбленный ворами
Недогадливый купец?
Мужику какое дело?
Озираясь он спешит;
Он потопленное тело
В воду за ноги тащит
И от берега крутого
Оттолкнул его веслом
И мертвец вниз поплыл снова
За могилой и крестом.
Долго мертвый меж волнами
Плыл качаясь как живой;
Проводив его глазами
Наш мужик пошел домой.
«Вы щенки! за мной ступайте!
Будет вам по калачу
Да смотрите ж не болтайте
А не то поколочу».
В ночь погода зашумела
Взволновалася река
Уж лучина догорела
В дымной хате мужика
Дети спят хозяйка дремлет
На полатях муж лежит
Буря воет; вдруг он внемлет:
Кто-то там в окно стучит.
«Кто там?» — «Эй впусти хозяин!» —
«Ну какая там беда?
Что ты ночью бродишь Каин?
Черт занес тебя сюда;
Где возиться мне с тобою?
Дома тесно и темно».
И ленивою рукою
Подымает он окно.
Из-за туч луна катится —
Что же? голый перед ним:
С бороды вода струится
Взор открыт и недвижим
Все в нем страшно онемело
Опустились руки вниз
И в распухнувшее тело
Раки черные впились.
И мужик окно захлопнул:
Гостя голого узнав
Так и обмер: «Чтоб ты лопнул!»
Прошептал он задрожав.
Страшно мысли в нем мешались
Трясся ночь он напролет
И до утра всё стучались
Под окном и у ворот.
Есть в народе слух ужасный:
Говорят что каждый год
С той поры мужик несчастный
В день урочный гостя ждет;
Уж с утра погода злится
Ночью буря настает
И утопленник стучится
Под окном и у ворот.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.