"ну, скажите на милость,
для чего мне все пом-нить,
на краю этом сраном?"
(из экспа автора Pro на мой стих "О чем-то кино...")
на краю этом сраном
или всё же обгаженном птицами
и дождями обоссанном
но полуденным солнцем обласканном
в этом смраде зловонном
между снами, в Париже ли, в Ницце ли,
бродит странница-память
память-бомж, не подмыта, затаскана
всё лицо её в ранах
в гнойниках и уродливых оспинах
с нею рядом стоять -
просто в обморок падать замучишься
я гоню её прочь
а она, как ребеночек, просится
тянет грязные пальцы
трясёт разлохмаченным рубищем...
я её сторонюсь
а она,
вся в слезах
и соплях прижимается накрепко
и уже не уйти
лишь смириться
вдохнув всё зловонье до капельки...
Ну дык и ладно. Нормалёк)))
Пасиб за творческий "пинок"))
ну да, а что
да просто так...))
Прикольно...) Понравилось!
Спасибо)
да уж, эта шалава умеет прижаться накрепко, не отодрать
да, только с кровью, если отдирать...
Красочное)
Ага, представить в красках - затошнит сразу)))
Мышенька, я тебя поняла. Спасибо))
Ахматовская сверхзадача - "надо память до конца убить".
Эту, конкретную, хочется не убить даже, а, "вдохнув все зловонье до капельки", завалить с особой жестокостью, шмальнуть контрольный в башку, уйти проходными, забрести в кабак и набраться в дрова, принимая очевидное: она, прилипучая сука, не отвяжется - будет теперь являться в кошмарных снах и глумливо донимать: "ты пошто меня ударил балалайкой по плечу?" Избавиться от назойливой памяти можно только самоубившись вместе с нею.
Восхитительная рифмовка, особенно -"птицами-Ницце ли", "оспинах-просится", "замучишься-рубищем", "накрепко-капельки", ее как будто и нет, рифмы не выпячены, при этом стойко держат всю конструкцию, предоставив чувствам возможность буйствовать вволю.
ЛГ эту чертову память ярко видит, ясно слышит, чутко обоняет и обреченно осязает. И за четырьмя предыдущими автоматически является пятое, совсем уже макабрическое чувство - отсюда и "на краю", потому что за краем уже смертоубийство от омерзения, после смиренного вдоха.
Трансформация милой "странницы-памяти" в отталкивающую "память-бомжа", тоже великолепна, она именно что где-то между снами и происходит, эта мучительная метаморфоза.
Меня царапнула строчка - "просто в обморок падать замучишься", противоречащая заявленному в начале - "На краю (брутальное)". По моему, на краю брутальные не падают в обмороки, как тургеневские барышни, они начинают сопротивляться.
И мешает, как заноза, - "ребеночек". Слово из другого мира - ребеночек, мамочка, родильный дом, запах хлорамина... все это, как мне кажется, не монтируется с брутальностью и антиэстетикой нечистот. По смыслу идеально - что может быть роднее собственной памяти, которая одновременно и родитель, и чадо, но само слово с уменьшительно-ласкательным наполнением, по моему, не вписывается в стих.
Может быть, стоит удалить пояснение - "(брутальное)" - и все тогда встанет на свои места - женское намерение останется намерением и не перейдет в мужское действие.
Спасибо)
"женское намерение останется намерением и не перейдет в мужское действие" - впечатляет. :)
мужчины умеют убивать память, женщины обычно этого только хотят )
Это хорошо, что женщины хотят, а мужчины действуют. Тогда да.
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Ничего не надо, даже счастья
быть любимым, не
надо даже теплого участья,
яблони в окне.
Ни печали женской, ни печали,
горечи, стыда.
Рожей - в грязь, и чтоб не поднимали
больше никогда.
Не вели бухого до кровати.
Вот моя строка:
без меня отчаливайте, хватит
- небо, облака!
Жалуйтесь, читайте и жалейте,
греясь у огня,
вслух читайте, смейтесь, слезы лейте.
Только без меня.
Ничего действительно не надо,
что ни назови:
ни чужого яблоневого сада,
ни чужой любви,
что тебя поддерживает нежно,
уронить боясь.
Лучше страшно, лучше безнадежно,
лучше рылом в грязь.
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.