Где тени снов заваривают полночь,
Алиса уплетает лунный пудинг,
где кролики всегда спешат на помощь,
а часовщик развязан, наг, и чуден,
Чеширский ветер прянен и свободен,
и месяц мармеладный липкий-липкий,
где бродят в марсианском огороде
глазастые унылые улитки,
Где зеркала смешны и нежнокожи,
И пахнет ярким спелым апельсином
От книжных спин усталых переплетов,
На линии падений и полётов,
На линии судьбы и веры в силу
Выращивает жизнь свое «возможно».
Я пережил и многое, и многих,
И многому изведал цену я;
Теперь влачусь в одних пределах строгих
Известного размера бытия.
Мой горизонт и сумрачен, и близок,
И с каждым днём всё ближе и темней.
Усталых дум моих полёт стал низок,
И мир души безлюдней и бедней.
Не заношусь вперёд мечтою жадной,
Надежды глас замолк, — и на пути,
Протоптанном действительностью хладной,
Уж новых мне следов не провести.
Как ни тяжёл мне был мой век суровый,
Хоть житницы моей запас и мал,
Но ждать ли мне безумно жатвы новой,
Когда уж снег из зимних туч напал?
По бороздам серпом пожатой пашни
Найдёшь ещё, быть может, жизни след;
Во мне найдёшь, быть может, след вчерашний, —
Но ничего уж завтрашнего нет.
Жизнь разочлась со мной; она не в силах
Мне то отдать, что у меня взяла,
И что земля в глухих своих могилах
Безжалостно навеки погребла.
1837
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
