во что тебе это всё выльется, моя хорошая
будешь выковыривать из грязи слёзы мёрзлые
да в подол собирать рваный, зловонный
будешь землю зубами крошить. из прошлого
видишь как страхи по хребту твоему ползают
я смеюсь над тем, как ты бьёшься в агонии.
вместо глаз – провалы в черепе, щёки сгнили
ты четыре года под пытками лютыми испытала
все муки адовы, под ногтями твоими иглы ржавые
ступни цепью обмотаны и откуда черпаешь силы
чтобы не я убивала тебя, а ты ложилась пеленою алой
изливалась в нутро моё неизлечимой отравою
что ты пялишься и ластишься, дурочка бешеная
что ты в горло вцепилась и целоваться лезешь со слЮнями
ты же мёртвая, на костях человечьих пасочки-холмики
ну же, милая, не верь моим откровениям, утешь меня
три коробки наври, что не всем жить юными
только самые лучшие попадут в твои кинохроники
так раздень меня догола, переспи со мной - ночь без глаз
не осудит никто, у тебя не бывает свидетелей
твои иглы в ногтях пусть вопьются в меня, всё равно
я успею войти в твоё обнажённое тело и Вас
и меня не станет. уходя разве этого мы хотели
перестать быть сюжетом эпизодической роли в кино.
В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка
грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.
Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлеем из-за снежной крупы.
И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:
ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою - нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.
Знал бы Ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства -
основной механизм Рождества.
То и празднуют нынче везде,
что Его приближенье, сдвигая
все столы. Не потребность в звезде
пусть еще, но уж воля благая
в человеках видна издали,
и костры пастухи разожгли.
Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет - никому не понятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь - звезда.
Январь 1972
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.
Дизайн: Юлия Кривицкая
Продолжая работу с сайтом, Вы соглашаетесь с использованием cookie и политикой конфиденциальности. Файлы cookie можно отключить в настройках Вашего браузера.
