Скачут по лестнице жизни года беззаботные,
ёлки стоят в карауле, блестя эполетами,
прошлое вдаль уползает змеёй серпантиновой,
дёрнешь —
и хвост оборвётся полоской бесцветною.
Грустный узор вышивая окрепшими крыльями,
птичьи ковры-самолёты на небе рисуются
гладью владимирской, крестиком...
в туче – прорешина –
вроде бы круг, но в квадрате - симметрия Эшера.
Где мои крылья, где мелкое море – «погорлышко»,
запахи сырников, летнего долгого завтрака,
пенки с варенья, качели, купанье до одури,
змеи воздушные,
клятвы в любви – настоящие.
Память наивно узлами провалы отметила,
мокрым бельём, на просушку, на солнце развесила,
высохнет – вспомню,
закину на полку Раскаяние.
Самонадеянно верю, что жизнь – познаваема.
ненуачо, познаваема... в какой-то мере... но надо стремиться))
надо так надо, пойду стремиться))
прошлое как камушки можно перебирать
жаль не вернуться ни на денек
я временно однорукая левым пальцем печатать сложно
но мысленно нырнула в море "погорлышко"
левый палец береги и весь организм к нему приделанный)) здоровья, Алин!
ага спс)
главное голова-то цела)
что случилось? неужто отбивалась ракеткой от колючих вирусных шариков? %)
да упала неудачно)
скоро все будет норм
Чтобы оставить комментарий необходимо авторизоваться
Тихо, тихо ползи, Улитка, по склону Фудзи, Вверх, до самых высот!
Спать, рождественский гусь,
отвернувшись к стене,
с темнотой на спине,
разжигая, как искорки бус,
свой хрусталик во сне.
Ни волхвов, ни осла,
ни звезды, ни пурги,
что младенца от смерти спасла,
расходясь, как круги
от удара весла.
Расходясь будто нимб
в шумной чаще лесной
к белым платьицам нимф,
и зимой, и весной
разрезать белизной
ленты вздувшихся лимф
за больничной стеной.
Спи, рождественский гусь.
Засыпай поскорей.
Сновидений не трусь
между двух батарей,
между яблок и слив
два крыла расстелив,
головой в сельдерей.
Это песня сверчка
в красном плинтусе тут,
словно пенье большого смычка,
ибо звуки растут,
как сверканье зрачка
сквозь большой институт.
"Спать, рождественский гусь,
потому что боюсь
клюва - возле стены
в облаках простыни,
рядом с плинтусом тут,
где рулады растут,
где я громко пою
эту песню мою".
Нимб пускает круги
наподобье пурги,
друг за другом вослед
за две тысячи лет,
достигая ума,
как двойная зима:
вроде зимних долин
край, где царь - инсулин.
Здесь, в палате шестой,
встав на страшный постой
в белом царстве спрятанных лиц,
ночь белеет ключом
пополам с главврачом
ужас тел от больниц,
облаков - от глазниц,
насекомых - от птиц.
январь 1964
При полном или частичном использовании материалов гиперссылка на «Reshetoria.ru» обязательна. По всем возникающим вопросам пишите администратору.